И только когда мы уже готовы были, кажется, упасть в изнеможении, бросал наконец нехотя:
– Перерыв.
Лицо его принимало недовольное, укоризненное выражение – хмурились брови, прорезая две знакомые несимметричные складки, губы поджимались, будто он хотел сказать: "Какой тут перерыв? Ничего не понимаете. Крутиков опять обойдет, а вам – перерыв!" И отворачивался уже не в состоянии, наверное, видеть, как мы сразу после команды, ни секунды не мешкая, плюхались прямо тут же, куда попало, – в траву, в пыль, на болотистую лесную поляну, где пахло грибной прелью, тянуло терпкой горячей сыростью.
Разомлевший, расслабленный Рубцов в один из таких перерывов, привалившись к пеньку, замшелому, поросшему коричневыми губчатыми грибами, проворчал:
– Тактические занятия… Куда такая спешка? Обехаэс, что ли, на пятки наступает? Не пойму.
Он покосился на Долгова – тот с Гашимовым осматривал установку, заглядывая под каленое днище. Сергей растянулся на спине, блаженно разбросав в стороны руки и ноги, рыжеватая смешливая физиономия была теперь серьезной: видно, и сивку укатали крутые горки. Я уже подумал, что слова Рубцова останутся без ответа, но Нестеров спокойно откликнулся:
– Понимать нечего! Новички влились, сколотить расчеты полагается, чтоб боевую готовность на уровне держать. А полевая выучка, должен знать, тут самый гвоздь, Андрей! Так что не в обехаэсе дело, а чтоб тебя, вояку, не застали на перине в интересном виде.
– Совершенно резонно, – подтвердил Уфимушкин, протирая очки носовым платком. Без очков худое лицо его совсем моложаво – не дашь двадцати четырех лет.
– Все ясно! – не унимался Рубцов. – Только вот сомневаюсь, что надо делать масло масляное, как говорила учительница биологии.
Сергей вскинулся на бок, губы хитровато, в перекос, растянулись.
– У нас тоже был преподаватель… Спросил он одного хитреца про законы Кеплера, а тот в ответ: у меня, мол, на этот счет сомнения есть, так ли все в этой небесной механике… Посоветоваться хотел бы с вами. "Что ж, сомнения двигают науку, молодой человек, но в данном случае они есмь объективно незнание и оцениваются в единицу". Так-то! А до этого удавался номер…
Он вдруг распрямился, сел, хитроватое выражение исчезло, снова стал серьезно-задумчивым.
– Все это мышиная возня, Андрей, – произнес он негромко и вздохнул. – Вот сейчас смотрел на небо – какое оно красивое, голубое! И вспомнил, как читал на днях газету. В Пентагоне хотят сделать его черным – мало земли! И небо должно стать театром военных действий, думают учинять там бойни средствами, основанными на последних достижениях науки. Вот шесть киловольт…
