Дэйв принялся натирать кожу мазью. Чуть-чуть полегчало. Нима сняла с него рубашку и начала помогать, зачарованно разглядывая мощную грудь Дэйва (одно из благих последствий его реинкарнации). Мазь действовала, но не слишком эффективно.
– Терпение у него на пределе! — вспылил Дэйв. — Да у него сроду терпения не было! Чего он от меня ждет? Что я щелкну пальцами, — тут он щелкнул пальцами, — крикну: «Абракадабра», — тут он крикнул «Абракадабра», — и снесу золотое яичко? На блюдечке с голубой каемочкой?
Дэйв умолк и вытаращил глаза — на его ладони нежданно-негаданно материализовалось белое блюдце. С голубой каемочкой.
Нима восторженно пискнула:
– Почему я не знаю такого метода! Ну-ка, Дэйв, дай попробую, — и она начала шелкать пальцами, старательно выговаривая заклятье, но все ее усилия были тщетны. В конце концов она обернулась к Дэйву. — Покажи еще раз, пожалуйста.
Уверенный, что во второй раз фокус не удастся, Дэйв замялся
– ему вовсе не хотелось упасть в глазах Нимы. Но делать было нечего.
– АБРАКАДАБРА! — произнес он, щелкнув пальцами.
Нима ликующе вскрикнула — на его ладони появилось яйцо. Наклонившись, Дэйв недоверчиво рассмотрел его. Яйцо было какое-то странное, похожее на фарфоровые, которые подкладывают под кур-наседок, чтобы те не замечали отсутствия настоящих.
Вдруг Нима попятилась назад. Ее руки взлетели, делая пассы. Но она опоздала. Яйцо на глазах росло. Вот оно разбухло до размеров футбольного мяча, вот достигло человеческого роста, вот заполнило собой почти весь шатер и казалось уже не яйцом, а гигантским резервуаром. Внезапно на боку у него появилась вертикальная трещина, из которой выскочила группа людей в темной одежде. Их лица были закрыты масками.
– Умри! — вскричал один из них. Замахнувшись своим ножом о двух лезвиях, он атаковал Дэйва. Нож опустился.
Двойное лезвие рассекло одежду, кожу, плоть и кости, вонзившись прямо в сердце Дэйва.
Нож вонзился в грудь Дэйва так глубоко, что рукоять надавила на ребра. Дэйв уставился на нее, увидел, как орудие ходит вверх-вниз в такт движениям его легких. И тем не менее Дэйв был жив!
Тут шоковое оцепенение отступило, и нервы, отвечающие за боль, принесли свои известия мозгу. Да, Дэйв был еще жив, но тело в области лезвия нестерпимо саднило. Кашляя и давясь — кажется, собственной кровью, — Дэйв нащупал нож и вырвал его из груди. Из рваной дыры на его рубашке забил кровавый фонтан. Кровь хлынула бурным потоком, но эта река очень быстро превратилась в робкий ручеек, а тот, вспенившись, в тоненькую струйку. Затем кровотечение окончательно прекратилось.
