Гален кивнул, открыл документ перед своим мысленным взглядом. Текст был написан на древнем руническом языке таратимудов, основы которого он выучил, изучая работы Вирден. Решив, что у него уйдет очень много времени на прочтение документа на языке оригинала, Гален воспользовался своей программой-переводчиком с языка таратимудов.
Маг быстро пробежал глазами текст. Он оказался коротким – всего тридцать восемь страниц, но, казалось, содержал огромное количество важной информации. Изображения дракхов, данные об их анатомии, описание их языка, культуры, верований.
– Позволь мне сделать это! – раздался крик Изабель. – Я помогу тебе.
Изабель обхватила рукой плечи Бурелл. Желтое кресло то становилось прозрачным, то восстанавливало свой цвет. Точно так же иллюзия, за которой Бурелл скрывала свой внешний вид, то появлялась, то пропадала. Бурелл то оказывалась в красном шелковом платье – то в черном балахоне, то со сложной прической на голове – то лысой, то ее лицо было юным и здоровым… а то появлялось такое… лицо ненормальное, неправильное…
Гален вскочил, неуверенный, сможет ли он чем-нибудь помочь. Изабель пыталась заменить кресло-иллюзию, созданное Бурелл, на собственную иллюзию.
– Подожди.
Лицо Бурелл скачкообразно менялось: здоровое-перекошенное, здоровое-перекошенное, как будто в ней боролись Джекил и Хайд. Она закрыла глаза, сосредоточилась.
– Я могу… (здоровое выражение) вернуть это… (перекошенное) назад.
Желтое кресло медленно растворялось. Внешность Бурелл теперь менялась не так быстро: черный балахон и лысая голова оставались видимыми все дольше и дольше. С каждым циклом красное платье и сложная прическа появлялись на все более короткое время. Продолжительность циклов укорачивалась, сильно напоминая последние рывки при выжимании тряпки, или последние сокращения истощенного сердца. Наконец кресло исчезло, и Бурелл упала примерно на дюйм, прямо в прозрачное кресло, созданное Изабель.
– Нет! – закричала Бурелл.
Изабель горячо обняла ее. Потом Бурелл издала крик, Гален не хотел бы услышать его еще раз. Высокое, глухое рыдание – крик человека, потерявшего часть своего тела, часть самого себя; крик человека, который теперь был наполовину мертв, и, тем не менее, оставался наполовину живым.
Гален стоял, вытянув руки по швам. Он знал, что Бурелл слабела, что ей становилось хуже, но ему никогда даже в кошмарном сне не могло присниться, что Бурелл может потерять свою силу.
Сначала, вскоре после получения имплантантов, у Галена с ними были проблемы, но он понял, что теперь уже начал пользоваться ими автоматически, так же, как глазами или ушами. Гален представить себе не мог, как будет себя ощущать тот, кто прожил с имплантантами и пользовался ими двадцать пять лет, а теперь теряет их.
