И вот я здесь. И мы достигнем (нового мира, и его завоюет земная жизнь, но сколько еще лететь… Сколько впереди пространства и времени… Иногда я с трудом заставляю себя об этом думать. А другие уже давно не думают. В том-то и беда. Когда нет общей цели, остаются лишь виртуальные игры.
До вечернего собрания времени еще много. Прощаюсь с магистром, возвращаюсь в александрийский дом, в перекормленное женское тело. Полуденный сон. В коридоре шепот: «Ладно, могу одолжить деньжат, пока тебе брат из Америки не пришлет. Но только под расписку, и учти — пять процентов в месяц».
– Эй! — зову я. — Это кто?
– Проснулись, мисс? Чего-нибудь нужно? — Служанка просовывает голову в мою затемненную комнату.
– Скучно мне. Пройтись, что ли? Может, составишь компанию? Подбери-ка мне что-нибудь из одежды. — Я небрежным жестом указываю на свою пышную грудь. — И учти, я вовсе не имею в виду черные платки, в которых здесь ходят женщины.
– Пройтись? — от изумления у служанки глаза лезут на лоб.
– Оздоровительная прогулка, — уточняю. — А что в этом плохого?
– Как — что? А колени?! Далеко вы на таких ногах уйдете? Забыли, чем это кончилось в прошлый раз? Неделю потом отлеживались. Она хочет уйти, но в последний момент задерживается в дверях.
– Поговорю с Кумаром, — обещает таким тоном, словно речь идет об одолжении. У него после чаепития машина освободится. Может, и вам даст порулить.
Как на это реагировать? Пока я не вижу ничего, с чем не сумею справиться.
– Хорошо.
Шепота в коридоре не слышно — может, слуги смолкли, может, отошли. До чаепития можно насладиться сном.
Чаепитие — еще один эвфемизм матушкиного обжорства. Нас обеих кренит и качает в море липких сластей.
– Я так поняла, ты уезжаешь, — говорит она. — Кумар тебя поучит водить?
– Если ты не против, — отвечаю.
Она буравит меня поросячьими глазками.
– Почему бы и нет? Ты ведь уже большая. — С этими словами матушка уничтожает медовый пирог.
После трапезы слуги приносят мне верхнюю одежду и заботливо маячат рядом, пока я осторожно спускаюсь по лестнице. Наконец мои ноги ступают на непривычные узорные плиты тротуара. Кумар, подогнавший лимузин к боковому входу, распахивает передо мной дверцу. Этот смуглый пакистанец, как пить дать, принадлежит к секте еретиков.
С чего я это взяла? Да просто знаю свою часть света. В Египте очень немногие христианские семьи набирают прислугу не из коптовnote 3. Мы относимся к их числу, но все же стараемся не брать на работу ортодоксальных мусульман, которые только и умеют, что ругаться и качать права. Я растекаюсь по заднему сиденью. Подходит служанка с корзиной для пикника. Величиной эта корзина с меня, а потому на заднем сиденье совершенно не остается свободного места.
