– Очень его жалко!
– А еще что скажешь?
– О чем?
– Обо мне, конечно. Где это видано, чтобы мать, вместо того чтобы заниматься воспитанием своего сына – между прочим, злостного прогульщика, – сбегает с любовником на Бали? – медленно сказала мама, не сводя с меня огромных глаз.
– А что такого? Я лично не вижу никаких проблем.
– Честно?
– Ну конечно. Ты только представь – тебе хочется поехать отдохнуть, но ты остаешься здесь ради Ёшио. Тебе скучно, ты начинаешь раздражаться, обвинять его в том, что он сорвал тебе отпуск… А если поступить так, как лучше для тебя, то конечном итоге это будет лучше и для него.
– Вот я и еду. Я действительно очень хочу отдохнуть, – сказала мама.
– А если самолет упадет?
– Ну и пусть падает. Я уже все для себя решила. Мне не о чем жалеть. Я прожила хорошую жизнь и очень ею довольна… Извини за напыщенность, – она улыбнулась. – Кроме того, у меня никакого дурного предчувствия нет. Вот такие вот дела.
Прошла неделя.
Накануне маминого отлета мы собрались на кухне вчетвером. Ужин прошел торжественно и мрачно, как Тайная вечеря. Брат к ужину не спустился, сидел у себя в комнате. Мама поднялась к нему, чтобы попрощаться и хоть немного его успокоить.
Ёшио сидел на кровати и всхлипывал. Он только что перестал плакать и выглядел ужасно с красными, опухшими от слез глазами. Но когда мама вошла и он посмотрел на нее – в его взгляде можно было прочесть гордость и уважение. Мой маленький брат страдал, но гордился мамой – она настояла на своем и не отменяла поездку.
«Браво, Ёшио!» – подумала я.
Для постороннего эта поездка могла показаться самым обычным делом, Тоже, мол, нашли вопрос жизни и смерти… Но для мамы, да и для всех нас, – это была проверка. Проверка жизненной философии. В этом я не сомневалась.
Поздно вечером, когда я уже лежала в постели, брат все еще продолжал плакать. Потом я услышала мамин голос, но разобрать, что именно она сказала, я не смогла. От маминых слов брат заплакал еще громче. Его плач, просачиваясь сквозь стену, плыл по моей темной комнате.
Это было похоже на бесконечную буддистскую сутру.
Из окна на кровать падал квадрат лунного света. Я лежала, слушала звуки, доносившиеся из-за стены, и, как и полагается в таких случаях, размышляла.
С открытыми глазами и открытым сердцем.
Мои мысли смешались с частицами тьмы и частицами луны. Я лежала и думала: «Я лучше всех в этом доме знаю, что брат, скорее всего, прав.
Я знаю это лучше мамы и, наверное, даже лучше самого брата.
