После них каждый раз просыпаешься с обновленной душой…
Занавески танцевали у меня перед глазами. Глядя на них, я задремала. Они были похожи на белых голубей. На белые флаги, развевающиеся на ветру.
Постепенно меня сморил сон.
Я спала и видела, как по ту сторону занавесок разгорается белое мягкое сияние. Прохладное и сладкое. На вид – как огонек гигантского светлячка, на вкус – как грушевый шербет. Сияние приближалось. Вот оно пересекло гостиничный вестибюль, поднялось по лестнице, миновало вазу с цветами и поплыло к дверям нашей с Рюичиро комнаты.
Я чувствовала себя радаром, улавливающим перемещения неизвестного объекта.
Неожиданно раздался громкий стук в дверь. Я мгновенно проснулась.
Подошла к двери и в глазок увидела Сасэко. Ну конечно, кто же еще?!
Мои сверхъестественные способности явно ограничивались умением чувствовать присутствие этой женщины.
«Интересно, что ее привело?» – подумала я, отпирая дверь.
– Как дела? – спросила она, проходя в комнату. На ней было пестрое летнее платьице. Казалось, вместе с нею в комнату вошло яркое южное солнце. Ее кожа источала тонкий, жаркий запах солнечных лучей.
– Кажется, я простудилась, – сказала я.
– Это не простуда. Просто ты очень хороший человек. Поэтому духи к тебе так и липнут. К этому надо привыкнуть. Надо найти к ним подход, и они от тебя отстанут.
– Какие духи? У меня же температура.
– Ладно. Неважно, – Сасэко улыбнулась. – Хочешь, попоем немного вместе?
– Попоем?
– Ну да. Споем что-нибудь японское. Например, «Цветок»[22].
– Ты уверена, что я тебе не помешаю?
– Уверена – уверена. Раз, два, начали!
Сасэко затянула, я подхватила. Уже после первой строчки настроение у меня заметно улучшилось.
Сасэко пела высоким чистым голосом. А я пела, как могла. В первый раз за много – много лет. Звук рождался где-то в глубине живота и, поднявшись вверх, легко вылетал через горло. Казалось, еще чуть – чуть, и я увижу его. Мой маленький новорожденный звук.
Мы с Сасэко посмотрели друг на друга и улыбнулись. И наша песня тоже заулыбалась. А если бы мы вдруг загрустили, то и песня зазвучала бы печально. Если вдуматься, то петь совсем не так просто, как кажется на первый взгляд. Где-то на середине нашей с Сасэко песни я очень четко это поняла.
Погода была чудесной, за окном призывно раскинулся океан. Время текло еле-еле и было теплым – претеплым. Прохладный ветерок ласково играл с отзвуками старой японской песни.
Но вот песня смолкла окончательно. Сасэко спросила:
