Я рассеянно водила глазами по строчкам. В наушниках еле слышно играл рэп. Утробно гудел мотор самолета. Меня начало клонить в сон. И вдруг…
Самолет резко тряхнуло. От толчка я сразу пришла в себя, и первое, что подумала, было: «Эйко!» Я физически ощутила ее запах, увидела ее лицо, почувствовала прикосновение – все эти ощущения захлестнули меня с невероятной силой.
Я не могла пошевелиться. Сердце бешено колотилось. Голова кружилась. Самолет уже давно выровнялся, однако мне никак не удавалось справиться с этим непонятным приступом.
Почему? Почему я так переживаю эту вспышку памяти?
Ее голос, рассыпавшиеся по плечам волосы – я вдруг увидела каждую мелочь, каждую деталь. И в то же время – я увидела всю ее целиком. Эйко. Воспоминания нахлынули и закружили меня, увлекли, выдернули из настоящего. Это было невыносимо. Я резко поднялась с кресла и пошла в туалет, хотя мне вовсе туда не хотелось.
Запершись в маленькой серой кабинке, я первым делом несколько раз глубоко вдохнула. Надо было успокоиться.
Кажется, похожая сцена была в «Сиянии» Стэнли Кубрика. Мальчик просил о помощи, посылая мысленные сигналы. Кажется, ему удалось кого-то позвать. Или все-таки нет?… Неужели с Эйко что-то произошло?
Когда приступ паники прошел, я вернулась на свое место. Теперь оставалось ждать приземления – я смогу позвонить Эйко из аэропорта. Еще несколько минут назад я была в таком ауте, что эта простая мысль даже не пришла мне в голову.
Я поудобнее устроилась в кресле, и в этот момент Рюичиро открыл глаза.
– Мы уже почти прилетели, – с улыбкой сказал он. Загорелась надпись «Пристегните ремни», из динамиков раздался голос стюардессы.
– Просьба пристегнуть ремни и приготовиться к посадке, – сказал голос.
В иллюминаторе я увидела несколько маленьких островков. Они ослепительно зеленели на необъятной поверхности океана. Океан был окрашен во все оттенки голубого. Волны закручивались белыми барашками. Сверху все выглядело как на открытке.
– Как красиво! – сказала я. – Просто восхитительно!
– Здорово, правда? – подхватил заядлый путешественник Рюичиро. Глаза его сверкали.
«Так вот, значит, какой он на самом деле. Теперь понятно, почему ему так нравится путешествовать», – подумала я.
Он обращается со своими чувствами, как с дрожжевым тестом, и, в конце концов, они поднимаются, переполняют его и преображаются в виде историй… В виде книги.
– Красота! – донесся с заднего сиденья голос Кодзуми.
– А ты разве еще не привык? – спросила я, повернувшись к нему.
