– Ну одного, одного только человека дай. А помощников я уж своих выделю. Общее же дело, не мое, не личное.
– Где я тебе этого одного достану? Трех вчера потерял. Куница в медсанбате, сам знаешь.
– А эти? – Он подбородком кивнул в сторону угла, где сидели и курили саперы.
– Эти мне самому нужны. Один – минер, другой плотник, третий печник. Вот и все.
– А четвертый? Связной, что ли?
– Не связной, а так… Консервами отравился.
– Знаем мы эти консервы. – И повернувшись к саперам: – Кто объелся, сознавайся!
Лютиков встал.
– Подойди, не бойся.
Лютиков подошел. Нескладный, неестественно толстый от надетой поверх фуфайки шинели, он стоял перед Никитиным, расставив тонкие, до самых колен обмотанные ноги, и ковырял лопатой землю.
– Что же у тебя болит? А?
Лютиков недоверчиво посмотрел на комбата, точно не понимал, чего от него хотят, и тихо сказал:
– Нутро.
– Так и знал, что нутро. Всегда у вас нутро, когда воевать не хотите.
Лютиков поднял голову, внимательно, не мигая, посмотрел на Никитина, пожевал губами, но ничего не сказал.
– Ну, а пушку подорвать можешь?
– Какую пушку? – не понял Лютиков.
– Немецкую, конечно. Не нашу же…
– А где она?
– Ты мне скажи, можешь или нет. Чего я зря объяснять буду.
– Ладно, – перебил я Никитина. – Хватит жилы тянуть из человека. Поправится, тогда… Да он к тому же и не сапер. А если тебе действительно саперы нужны, я могу через дивинженера взвод дивизионных саперов вызвать.
– А ну их к дьяволу. С ними мороки больше, чем с твоими. Скажу майору – он тебе прикажет, вот и все.
– Посмотрим, все ли это. – Я встал. – Казаковцев, поднимай людей.
Саперы зашевелились.
Лютиков стоял и ковырял лопатой землю.
– Давай, Лютиков, – крикнул Казаковцев, – без нас тут справятся…
Лютиков взял свой мешок и, согнувшись, вылез из землянки. На дворе светало. Надо было торопиться.
Я совсем уже было заснул, закрывшись с головой шинелью, когда услышал, что в дверь кто-то стучится.
– Кто там? – буркнул из своего угла Терентьев.
– Старший лейтенант спят уже? – раздалось из-за двери.
– Спят.
– Кто это? – высунул я голову из-под шинели.
– Да все этот… Лютиков.
– Чего ему надо, спроси.
Но Терентьев не расслышал меня или сделал вид, что не расслышал.
– Спят старший лейтенант. Понятно? Утром придешь. Не горит.
Я смертельно хотел спать, поэтому, разделив мнение Терентьева, перевернулся на другой бок и заснул.
Утром, за перловым супом, Терентьев сообщил мне, что Лютиков раза три уже приходил и все спрашивал, не проснулся ли я.
