Труднее всего переносить одиночество было в те дни, когда корабль летел по инерции с выключенными двигателями; тишина, бесконечная, безбрежная, почти лишала его рассудка. Лайминг пытался нарушить безмолвие и начинал петь во весь голос или спорить сам с собой вслух. Но это приносило мало радости: его вокальные таланты были ниже всякой критики, а спор не доставлял удовольствия: он не мог ни настоять на своем, ни переубедить самого себя.
Во время сна стали наведываться кошмары. Иногда ему снилось, что автопилот сломался и корабль во весь опор мчится прямо на раскаленную звезду. Он вскакивал с койки в холодном ноту и перед тем, как вновь улечься, судорожно, но тщательно проверял все приборы. Случалось, что его будил грохот включавшихся двигателей. Тогда он вяло лежал в трясущейся койке и прислушивался к их протяжному реву.
Иногда, в сонных видениях он в панике бежал куда-то по громыхающим, вибрирующим темным коридорам, ощущая за спиной стремительно настигающий топот, но имелись ли у его преследователей ноги? Он с воплем просыпался – за секунду до того, как его должны были схватить… схватить чем-то, похожим на руки, но он знал, что эти ужасные конечности не были руками.
Наверное, тяготы одиночества и нервное напряжение дальнего полета переносились бы легче, если бы он использовал бортовую аптечку, битком набитую уникальными лекарствами предназначенными для излечения любого мыслимого заболевания души и тела. Только кто его знает, помогут они или нет. Если нет, то травиться и принимать все эти средства не стоит, лучше поберечь здоровье. А если да… тут возникала другая проблема. Лайминг не без причины опасался, что снадобья военных медиков способны вызвать у него эйфорию и, как следствие, потерю осторожности.
И все-таки однажды, перед тем, как лечь спать, он проглотил так называемую «нормализующую» таблетку. Судя по описанию, она гарантировала избавление от кошмаров и счастливые, увлекательные сны. В итоге он провел десять безумных часов в гареме турецкого султана. Сны были до того увлекательными и достоверными, что проснулся он обессиленным и выжатым как лимон. Лайминг поклялся при первой же возможности подсунуть эти пилюли тому, кто их рекомендовал включить в состав аптечки.
Рассчитывая обнаружить тринадцатую населенную планету, он выслеживал очередной торговый караван, когда тишину кабины внезапно нарушил живой голос. Корабль Лайминга двигался далеко позади и в стороне от группы судов, экипажи которых, спокойно и уверенно чувствуя себя в глубоком тылу, видимо, совершенно не обращали внимания на то, что творится у них на радарах, и не подозревали о присутствии чужого корабля.
