Какая прекрасная ночь! Над городом висел приносимый слабым ветром сочный запах, в котором одновременно ощущалось присутствие гор и моря. Хотя мне здесь, видимо, уже не придётся испытать второй такой ночи, это было бы счастьем – в какое-нибудь другое лето и в каком-нибудь другом месте вновь встретиться с ночью, подобной этой.
Допив сок, Цугуми встала и подошла к перилам веранды, откуда была видна дорога.
– Ни души вокруг, – сказала она.
– Послушай, а что это за здание вон там? – спросила я, заинтересовавшись большим домом у подножия горы, верхушка которого представляла собой железный каркас. Даже в темноте оно выделялось среди окружающих домов.
– Это? Это новый отель, – повернувшись в ту сторону, сказала Цугуми.
– Такой большой. Его только что построили?
– Да. Отец закрывает нашу гостиницу, в том числе и из-за него. Дело не в том, что мне безразлично, что с ней случится, но для нас это вопрос жизни и смерти. Отец хочет начать новое дело, о котором давно мечтал. Но если идея с пансионом провалится, то наша семья из четырёх человек будет вынуждена покончить жизнь самоубийством в горах, и останутся там только наши белые косточки. Вот так всё печально.
– Всё будет хорошо. Я буду каждый год приезжать, и если когда-нибудь у меня будет свадьба, то она будет обязательно у вас.
– Вместо того чтобы строить дурацкие планы, ты бы лучше привезла с собой своих подруг-студенток. У нас здесь таких девочек и в помине нет.
– Но есть ведь Ёко.
– Это совсем не то. Нужны более шикарные. Я видела таких только по телевизору. Понаблюдав за ними, я бы хотела позлословить на их счёт, – буркнула Цугуми.
Это была мучительная сцена, так как, кроме поездок в больницы, она ни разу не выезжала из этого города.
Поднявшись и встав рядом с Цугуми, которая продолжала смотреть вниз, я предложила:
– Приезжай погостить к нам в Токио.
– Я не знаю, может быть. Я буду чувствовать себя, как эта девочка Хейди из Альп, которая стала другом хромого, – рассмеялась Цугуми.
– Сегодня мы что-то перешли на классическую литературу, – заметила я. В этот момент я обратила внимание на знакомую собаку, которая устало шла по дороге перед гостиницей, и воскликнула: – Посмотри туда, это Конносукэ!… Нет, её звать как-то по-другому. Помнишь ту собаку?
Цугуми наклонилась вперёд:
– Это Гонгоро.
Затем громко закричала, и голос в тишине ночи разнёсся далеко за пределы нашей гостиницы.
– Гонгоро!
Даже Пуч проснулся от этого крика и начал греметь своей железной цепью. Я была поражена поведением Цугуми, так как давно не видела её в таком возбуждённом состоянии. Поняла ли эта маленькая собачонка вложенные в этот окрик чувства?
