И это было закономерно. Не буду преувеличивать, но когда пошла волна национального возрождения, уже очень большой процент нас, партократов, понимали, что дальше так жить нельзя – надо многое менять. Не всегда и не во всем мы были полными единомышленниками и союзниками демократов, но и не душили их, если не считать Ефрема Соколова, сдуру согнавшего водометы на празднование «Дзядоу» в 1989 году. И одна из главных ошибок Шушкевича состояла как раз в том, что он не захотел опереться именно на этих людей, на тех, у кого был управленческий опыт и кто понимал необходимость перемен. Многие из старого состава партии готовы были идти за ним и служить делу. Но Шушкевич этого не пожелал. С другой стороны, по понятным причинам, не пожелал он примкнуть и к правому крылу. И, в силу своей административной неопытности, оказался ни с чем. Вроде бы ни на кого не опирался, вроде бы ни за что не отвечал. И не мог не проиграть.
Демократам в Верховном Совете вообще не повезло на лидеров. После каждого выступления Зенона Позняка все убеждались, что демократию нам хотят навязать необольшевистскими методами. Цель была новой, а методы прежними. У Позняка точь в точь, как теперь у Лукашенко, было желание сеять постоянный страх, нервозность, делать обстановку напряженной и истеричной. В результате какая-то часть (25–28 человек) была вокруг него сплочена, а зал Позняка поддержать не мог, не хотел. Из страха трудно поддерживать. Не идеи отпугивали, а методы, антикоммунистическая истерия отпугивала. Требовать объявить партию вне закона, когда наиболее активная часть общества была в партии, – это безумство для политика, решившего завоевывать власть. Я не раз говорил активистам Белорусского Народного Фронта: «Смените вождя! Вы из-за него проигрываете!»
Экстремизм Позняка и K°, думается, был одной из главных причин, что в судьбоносное время у нас, в отличие от других союзных республик, разлом произошел не по линии «за» – «против» Беларуси, а по замшелой классово-ортодоксальной догме «демократ» – «партократ». И это в полной мере использовал выступающий то с правого, то с левого фланга радикал и популист Лукашенко. О том, что он поставил своей целью выставиться в президенты, было ясно всем. Делалось это на примитивной основе – и это тоже было ясно. После очередного его выступления с криком: не дадим эксплуатировать наших трудящихся в свободной экономической зоне в Бресте! – я подошел к нему и задал вопрос: «Вы рветесь к власти. Станете президентом – и что же будете делать? Вы же в экономике ничего не соображаете! Вы отдаете себе отчет, что у вас ни хрена не получится? Тут же нужно будет заниматься сложными, конкретными вопросами, а не просто лозунги бросать!» Он мне ответил дословно: «Я позову профессионалов и дам возможность им работать». Это было за два года до его избрания президентом.
