Мы прошли еще несколько переулков и попали в уютный тупичок. Здесь не было ни зданий, похожих на складские строения, как в квартале Хуан Юнь, ни высотных домов новой застройки. Все было по-другому: коттеджи французской архитектуры, перед каждым – палисадник с цветником. Вслед за Розой я вошел в небольшой коттедж. Прежде такие дома занимала одна состоятельная семья, а сейчас они превратились в общежития, как говорится, на все 72 семьи. Роза снимала комфортабельную двухкомнатную квартиру на третьем этаже, с отдельным санузлом и маленьким балкончиком. Комнаты, хотя и небольшие – общей площадью, наверное, метров двадцать, – но очень уютные.
Квартира Розы была необыкновенно опрятной: нигде ни пылинки – полная противоположность моему жилищу. Мебель самая простая, в белых тонах, на письменном столе – компьютер.
– Хочешь что-нибудь выпить? – гостеприимно спросила она.
– Нет, мне, пожалуй, пора, – нерешительно промямлил я. И, чтобы хоть как-то поддержать разговор, спросил, кивнув на компьютер. – Ты подключена к Сети?
– Конечно. Я же в университете изучала информатику.
– Ого! – удивился я. И не удержался от советов: – Роза, забудь про доктора Мо. Не надо о нем жалеть. Ему наверняка светит, по меньшей мере, смертный приговор с отсрочкой исполнения. Ты должна поискать хорошую работу, например, в фирме информационных технологий.
– Спасибо.
– Ну, все. Мне пора. До свидания. Проводив меня до двери, Роза протянула мне зонт.
– Возьми мой, дождь все сильнее и сильнее. Промокнешь!
Открыв зонт, я нырнул под дождь. Женский зонт с веселыми цветочками выглядел в моих руках весьма комично. Я даже рассмеялся про себя.
А дождь все шел и шел.
Мы с Е Сяо встретились у входа в архив. Когда мы шли по бесконечному коридору, он тихо прошептал:
– Умер доктор Мо.
– Умер? – изумленно переспросил я.
– Вчера вечером – в день ареста, в КПЗ. Он разбил себе голову об стену.
– До смерти разбил голову об стену? Никогда не слышал о таком способе самоубийства.
– Действительно странно. Мучительная смерть. Он повредил себе лобную кость, разошлись черепные швы. Вероятно, несколько часов бился головой, пока не умер.
Е Сяо говорил еле слышно – в архиве принято соблюдать тишину.
– Побоялся кары за свои преступления и убил себя… – начал рассуждать я.
– Не так громко. – Е Сяо осмотрелся по сторонам. В тиши архива всякий звук был слышен издалека. – Причина самоубийства еще не установлена, и не надо спешить с выводами.
