— Но разве вам не звонили из Бонна? — удивился Аввакум. — Вспомните-ка получше, сударь, вспомните!
Ах, проклятый гасконец! Во времена Зигфрида таким вот, как этот, тут же отрубали головы!
— До чего же вы мне надоели, сударь!
— Весьма сожалею, — сказал Аввакум. — Весьма со жалею, что приходится вам надоедать, но что поделаешь! — Он вынул из внутреннего кармана пиджака удостоверение и галантно протянул его чиновнику. — Ничего не поделаешь, — усмехнулся он. — Придется вам показать список.
Галльский петух выигрывал сражение. Потомок Зигфрида прочитал слово «Интерпол»[7], затем прочитал, что удостоверение принадлежит Морису Марсеньяку, убедился, что на Фотокарточке, дьявол его возьми, изображен этот самый Марсеньяк и что документ скреплен надлежащей официальной печатью. С этой «Интерпол» шутки плохи.
— Благодарю, господин Марсеньяк, — сказал чиновник. Потомкам Зигфрида тоже приходилось оказывать содействие «Интерпол». Контрабанда опиума, торговля девушками, похищение драгоценностей и дорогих картин. — Проходите, пожалуйста! Не угодно ли выпить, чашку кофе? Рюмку виски со льдом?
В течение истекшей недели из ФРГ прибыло пять граждан. Один из них проследовал транзитом в Иоганнесбург, двое других отбыли в Дакар, четвертый вернулся обратно в Бонн, а пятый, Пауль Шеленберг, профессор из Мюнхена, — этот все еще остается в Танжере, отель «Гибралтар» на улице Свободы.
— Вот этот, Макс Шнейдер, два дня назад уехавший в Дакар, — сказал Аввакум и призадумался. — Не припомните ли вы, господин, какая у него профессия по паспорту?
— Разумеется, господин Марсеньяк! Очень даже хорошо помню! — Он посмотрел вокруг, потом наклонился к уху Аввакума и таинственно прошептал: — Коммивояжер!
— А-га! — произнес Аввакум.
Они посмотрели друг другу в глаза и с многозначительной усмешкой кивнули головами. Ох, эти контрабандисты, торговцы девушками, похитители драгоценностей!
— Весьма вам благодарен, — сказал Аввакум.
— О, что вы, господин Марсеньяк!
— Я вам предлагал купить картину Мурильо, вы меня поняли?
Чиновник по регистрации лукаво подмигнул ему.
— Но мы не сошлись в цене! — Потомок Зигфрида понимает, что к чему, пускай господин Марсеньяк не думает, что он такой невежда!
Сравнивать «Гибралтар» с «Эль Минзох» означало бы то же самое, что поставить одну из звезд Плеяд рядом с лучезарной Венерой. Аввакум спросил профессора Шеленберга, и портье указал ему на рослого человека, который стоял в баре у стойки и, очевидно, собираясь уходить, допивал свое пиво. У него были седые виски и мешки под глазами на крупном лице.
