Барретт не ответил.
— Но вы не согласны, — констатировала очевидное Флоренс.
— Не согласен.
— И можете предложить какую-то альтернативу?
— Да. — Барретт с вызовом встретил ее взгляд. — Альтернатива гораздо интереснее, хотя она сложнее и требовательней, а именно — подсознательная сущность, это обширное, скрытое пространство человеческой личности, которое, как айсберг, лежит ниже так называемого порога сознания. Вот где таится колдовство, мисс Таннер. Не в умозрительном царстве жизни после смерти, а здесь, сегодня, это вызов нам самим. Неоткрытые тайны человеческого многообразия, инфракрасные возможности нашего тела, ультрафиолетовые возможности нашего сознания. Вот альтернатива, которую я предлагаю: расширенные способности человеческого организма, которые еще не установлены. Способности, которые, я уверен, и становятся причиной всех этих парапсихических явлений.
Флоренс помолчала, а потом улыбнулась.
— Увидим, — сказала она.
Барретт кивнул.
— Да, увидим.
* * *
Эдит оглядела обеденный зал.
— Когда был построен этот дом? — спросила она.
Барретт посмотрел на Фишера.
— Вы не знаете?
— В тысяча девятьсот девятнадцатом, — ответил тот.
— Из некоторых сказанных вами сегодня слов у меня сложилось впечатление, что вы кое-что знаете о Беласко, — сказал Барретт. — Может, расскажете? Было бы не лишним, — он подавил улыбку, — знать нашего противника.
«Забавляешься? — подумал Фишер. — Тебе будет не до забав, когда Беласко и прочие примутся за дело».
— Что вы хотите узнать? — спросил он.
— Все, что вы можете рассказать, — ответил Барретт. — Общее описание его жизни может оказаться полезным.
Фишер налил себе еще чашку кофе, поставил кофейник на стол и, обхватив руками чашку, начал рассказ:
— Он родился в тысяча восемьсот семьдесят девятом году, незаконный сын Майрона Сандлера, американского изготовителя военного снаряжения, и Ноэль Беласко, английской актрисы.
— Почему он взял фамилию материй? — спросил Барретт.
— Сандлер был женат, — сказал Фишер и, помолчав, продолжил: — О его детстве ничего не известно, не считая отдельных эпизодов. В пять лет он повесил кошку, чтобы посмотреть, оживет ли она для второй из своих девяти жизней. Когда она не ожила, он рассердился, разрубил ее на куски и выбросил их из окна спальни. После этого мать прозвала его Порочным Эмериком.
— Я полагаю, он воспитывался в Англии, — вскользь заметил Барретт.
Фишер кивнул.
— Следующий подтвержденный эпизод — нападение с сексуальными намерениями на младшую сестру, — продолжил он.
