– Добрый вечер, – поздоровался человек из комкона, – это вы звонили по поводу контакта?
– Я, – отвечает Сеня. Берет гостя за пуговицу и тянет в мой кабинет. – Садись, бери вот это в левую руку, вот это в правую. Давай, пиши.
– Что писать?
– А оно само будет писаться! – добродушно, как сенбернар, ухмыляется друг Сеня.
Комконовец крепок оказался. На Сенин напор не обратил никакого внимания. Взял те листочки, что мы пообписывали. Очечки на нос водрузил и углубился в содержание.
Прочитал, отложил листики и, как ни в чем ни бывало, спрашивает:
– Так. Вы утверждаете, что это контакт?
– Я ничего не утверждаю! – с вызовом отвечаю я. – И вообще, не мешало бы хотя бы представиться!
Комконовец хмыкнул и пустился в обширные объяснения. Из которых я узнал, что гостя величают Игорем Мстиславовичем, что ему, как правило, приходится иметь дело с душевнобольными, а потому на слово он никому не верит, равно как и написанному, причем последнему не верит даже больше. Подробно перечислив известные ему психозы и фобии, он, наконец, замолчал и выразительно на меня уставился.
– Вы что это? Мы с коллегой – писатели!
– Людям вообще свойственно писать...
Он произнес эту фразу с таким выражением, что я засомневался в себе. Черт его знает, может писательство – это род психоза, так сказать, недержание и все такое? Одним словом, я растерялся.
Выручил Сеня. Мрачно выслушав комконовца, он веско и побудительно произнес:
– Ты, уважаемый, беседуешь со знаменитым писателем Татарчуком, лауреатом государственной премии.
Гость вопросительно глянул на меня.
– Я, я – лауреат, понял? – ткнул себя пальцем вгрудь Сеня. – Ты давай, бери карандаш. И вперед.
Игорь Мстиславович недоуменно пожал плечами – подозреваю, что он твердо уверился в нашем психическом неблагополучии, – и взялся за «Кох-и-Нор».
Рука его мелко-мелко побежала сыпать буковками. Я усмехнулся себе в желудок и приставил к листу зеркало. Сеня зачитал:
– Придурок! Что бы ты себе там ни думал, мы существуем! Мы могучая и великая цивилизация Дефективных! Ты, ничтожный прямоходящий царек природы, ты не уверен даже в тех двух придурках, а лезешь в контактеры! Что ты можешь нам доложить такого, чего мы не знаем, идиот?
Упорный братишка оказался этот комконовец. Не поверил! Как саданет себя в челюсть правой. Аж голова мотнулась. А левой хоть бы хны – продолжает, бляха-муха, строчить. Сеня читает:
– Ха-ха-ха! Может, еще разок, млекопитающее?
Левая рука, не выпуская карандаша, хвать комконовца по лбу и обратно на лист. Сеня как заржет, но прочитал:
