Сеня положился на зрительную память – уверенно поднимался лестницами, шел пустыми коридорами, сворачивал в нужных местах. Освещение было самое дичайшее: кто-то умный додумался установить вперемежку трубки дневного света зеленого и розового цветов, отчего коридоры заполнял неживой металлический блеск.
От неуютности Сеня решил закурить. Встал на лестничном пролете у окна, раскурил свою белую пижонскую трубку и глубокомысленно уставился в темное, засвеченное городским искусственным светом небо. Будь я художником, изобразил бы такое небо на обложке очередного Сениного опуса, вместо неизменных полуголых девиц и парней в рыцарских доспехах и с лазерными пушками.
Ничего особенного Сеня в небе не увидел и перевел взгляд вниз – посмотреть, на месте ли машина. Машина была на месте, и это ввело Сенины мысли в обычное деловое русло.
Над дверью лаборатории светилась зелеными буквами надпись «Свободно». Сеня высунул для солидности из кармана мобильник и вошел. В «предбаннике» сидели двое и играли в нарды.
– У вас, я смотрю, очереди не наблюдается, – изобразив кураж, поздоровался Сеня.
– И вам того же, – отозвался один из игроков, мужчина в массивных роговых очках, лиловом вельветовом костюме и галстуке из черного бархата. На галстуке красовалась золотая заколка с крупным, по меньшей мере в два карата, бриллиантом.
Второй тоже был примечательно экипирован: в джинсовой тройке, из жилетного кармана свисала золотая цепочка от часов, седые волосы стянуты сзади в косицу, перехваченную обычной черной резинкой. Он как раз собирался делать ход и тряс в руке кубики; на пальце красовался перстень-печатка, тоже золотой, с темно-платиновым треугольником, в каждой вершине которого поблескивал радужной звездочкой маленький бриллиантик. Он метнул кости, небрежно двинул фишки и безразличным голосом сказал:
– Очереди у нас с утра. Ваш брат писатель в темное время боится лезть в Машину. Удостоверение при вас?
– Какое удостоверение? – опешил Сеня. Варясь в своем кругу, он привык, что все его и так знают в лицо.
– Известно какое, – произнес первый, бросая в свой черед кости.
До Сени дошло, и он вынул корочку члена Союза.
– Пожалуйста.
Седоволосый принял, бегло глянул:
– Угу. В первый раз. Держи, Матвей, – и перебросил первому.
Тот тоже глянул, положил на стол и спросил:
– Ну что, будешь звонить? Седоволосый вынул тоненький мобильник, куда-то позвонил:
– Это я, Модест. Насчет допуска Татарчуку. Жду.
Он отложил трубку, взял кости и сделал ход.
