Джеймс моргнул.
Мужчина напротив резко оборвал смех, взглянул на свои часы и сказал:
– О, мне пора. Спасибо за ужин. – Он полез во внутренний карман пиджака – должно быть, за деньгами.
– Одну минуту, – тихо проговорил Эдвардс. – Вы кто?
– Говорил я тебе, не налегай на текилу. Ты славный парень, но с пьянством надо заканчивать. Чтобы завтра – как стеклышко. – Незнакомец вручил Джеймсу визитку. – Жду тебя завтра, ровно в девять. Приходи. Скучно не будет.
Оставив на столе деньги, он поднялся и ушел.
Эдвардс повертел в пальцах визитку. С одной стороны были вытиснены три буквы: "MiB", с другой – от руки написано: "Бэттери-драйв, 504". Ясно, это в районе Бэттери-парка.
Джеймс снова окинул взглядом стол, потом вновь уставился на карточку. Нет, что-то здесь явно не так. И завтра он расшибется в лепешку, но выяснит, что именно.
Когда Бигбаг миновал шестую – и последнюю на этом пути – планету, красноватую и безжизненную, в звездолете было уже совсем темно. Подержанный "Искатель-кому-бы-дать-в-морду", взятый за долги у Бул-Булара, торговца антиквариатом с планеты Ха, оказался сущим барахлом. Он опотевал внутри, подванивал регенераторами и двигался по субпространству сложным вихляющимся зигзагом. Бигбаг интенсивно стимулировал чувствительные лепестки бортовой компьютриссы, хлестал расслабленной хелицерой между фасетками внутреннего сенсора, однако корабль только уныло поддавал задом, фыркал, но ходу не прибавлял. На пожелтевших от времени дисплеях высвечивались облака разреженного межпланетного газа, похожие на клубы застывшего навсегда дыма. Нестерпимо и нескончаемо звенел зуммер предупреждения о метеоритной опасности. В мутном от космической пыли небе дрожали редкие тусклые звезды. Дул порывами солнечный ветер, нейтральный и отрицательно заряженный одновременно – как это обычно бывает вблизи от небольших молодых, вступивших в свою весеннюю пору звезд.
Бигбаг плотнее закутался в спальный кокон и сокрушенно плюнул на пульт. Плевок замерз на лету.
Все равно торопиться не имело смысла. До известной ему встречи оставался галактический час, а цель его полета – двойная планета – уже горбилась прямо по курсу. Большая часть – педерастического цвета шарик, распаханный, заболоченный, наверняка воняющий неживой ржавчиной, – и малая часть, вся в кратерах, оставшихся на месте укреплений времен последнего Вторжения, На краю темного материка вспыхивало и гасло угрюмое зарево: наверняка огни какого-нибудь Мухосранска, который аборигены с присущим дикарям напыщенным самомнением именуют Центром Вселенной, Большим Яблоком или Новым Вдохновенным Восторгом Для Всех. На миллионы галактических лет отстала от жизни эта планета, населенная мелкими нелепыми созданиями, залитая ядовито-соленой водой, пораженная позитивизмом, нанизмом и зловонным разжижением ганглиев.
