Увиденное потрясло Эдвардса, но не настолько, чтобы он забыл о своем долге – найти и обезвредить преступника. По стене, конечно, не влезть, но так или иначе на крышу он попадет! Даже если для этого придется взломать все двери в музее.
Первой жертвой детектива стала одна из створок стеклянной входной двери. Чтобы не терять даром драгоценное время, он просто-напросто всадил в нее пару пуль, выбил ногой уцелевший осколок стекла, вбежал в музей – и кинулся вверх по громадному пандусу, возносившемуся под крышу по внутренней окружности здания.
С крыши на чердак вело несколько дверей. Все они были заперты – все, кроме одной. Распахнув ее, Трюкач (как окрестил его Эдвардс) отшатнулся – ему в лоб смотрело дуло пистолета.
– Ну что, попался? – выдохнул Джеймс. – Кончилась лафа, ты, Человек-паук. Давай сюда лапы. Кстати, если научишь меня так скакать, я, пожалуй, замолвлю за тебя словечко на суде.
Трюкач со стоном попятился.
– Эй, парень! – рявкнул Эдвардс. – Стой где стоишь!
– Нет, – простонал Трюкач. – Он придет. Я не справился, и он убьет меня.
– Тяжелый у тебя денек выдался, – сочувственно заметил Эдвардс. – Все тобой недовольны.
– Ты не понимаешь. Твой мир исчезнет.
И тут произошло нечто, поразившее Эдвардса до глубины души, хотя он полагал, что на сегодняшний вечер уже утратил способность удивляться. Трюкач моргнул. Казалось бы, что в этом необычного? Но у Трюкача было две пары век! Две пары! Одна располагалась горизонтально, как у всех, зато вторая – вертикально! И моргнул он именно второй. Эти "внутренние" веки были белыми и влажными, будто из них непрерывно сочилась какая-то жидкость.
– Да кто ты такой, попрыгунчик? – спросил Джеймс, озадаченно глядя на Трюкача.
Тот грустно улыбнулся и вновь попятился. Несколько шагов – и он оказался вплотную к краю крыши.
– Осторожней! Не волнуйся, приятель. Никто тебя не убьет, даже пальцем не тронет. Я знаю одно чудесное местечко. Стены там толстые и крепкие, и охрана кругом. Там ты будешь в безопасности. И глаза тебе вылечим, не переживай.
Не отвечая, Трюкач маленькими шажками отступал все дальше. Очутившись на самом краю, он криво усмехнулся, посмотрел на Эдвардса, бросил взгляд вниз, затем раскинул руки, словно собирался взлететь, – и шагнул в пустоту.
Падал он со странным звуком, более всего напоминавшим скрежет зубьев пилы по дереву.
Тело глухо ударилось об асфальт.
Джеймс Эдвардс сел и постарался собраться с мыслями. Ну, и что ему докладывать в участке? Так, мол, и так, лейтенант, сэр, этот парень моргнул второй парой век, а потом взял да и прыгнул с крыши; я не успел вмешаться, лейтенант, сэр, слишком уж быстро все случилось. А оружие его сгорело, пых – и нету. Никак нет, лейтенант, сэр, в жизни не пробовал, мне здоровье дороже.
