Партизанская выдержка, или Валенки летом | страница 4

За ночь выпал снег в четверть. От дыханья снег таял, образовывались сосульки, – совсем медведь в берлоге! Виден был мне Енисей, там была шуга, плоты уже не шли. Лодки не плавали. Отправился я опять в ту избу, где я был в первый раз. Хозяина звали Смолянец. Там стоял штаб Таштынской сотни. В переулке у ворот ходил казак-часовой. Я выждал, как прошел часовой, и успел незаметно пройти в баню, где опять немного обогрелся. Утром пришла хозяйка и воскликнула: – Ты опять тут? И еще живой! Отправила она меня в подвал под завозней. Этому я был рад: там было теплей, чем снаружи. На другой день рано утром я видел, как казаки поили лошадей и опять ушли спать. Тогда мне удалось пробраться к Щербинке, первой меня накормившей, и уговорить ее помочь мне пройти к фельдшеру М. Г. Тетенкову. С ним я подружился в ночь перед ачурским боем, когда стоял у него. Мы с ним проговорили всю ночь, и я убедился, что он наших убеждений. К фельдшеру я прошел в сумерках, и хотя встретился по дороге с казаками, но они не обратили, к счастью, на меня внимания. М. Г. Тетенков принял меня по-товарищески, я забрался на печку в избе и лежал на ней несколько дней, уходя днем в амбар.

Двенадцатого ноября Енисей стал замерзать в разных местах. В этот день казаки стали сниматься, и все уехали. Я разыскал в зароде свою винтовку и патронташ и пошел на берег. Вижу, плывет ко мне на левый берег лодка, в ней было два красноармейца и два партизана. Они расспросили меня и переплавили на правый берег. Я отправился в Шуш, в штаб нашего Тальского полка. Там я все изложил, что знал и видел. Меня спросили: – Ну, а как дальше, Калистратов, теперь полезешь на печку? – Готов дальше бороться за свободу, только дайте мне коня. С такими ногами-култышками я от Петра Ефимовича отстану. Ведь наш Щетина летает соколом! Тогда мне дали коня, и я еще ходил на нем».

1922