— Господин имеет в виду жертвоприношения? — глядя прямо в глаза повелителя небес, спросил он.
Лигрену после первых же слов бога стало понятно, что вызвало ярость в Его сердце
— Какие еще жертвоприношения? — караванщики окончательно потеряли нить разговора, и, отчаявшись что-либо самостоятельно понять, были готовы наброситься на лекаря, стремясь получить от него хоть какие-то объяснения.
— Человеческие, — мрачно бросил Шамаш, сверля Лигрена взглядом. Он ждал, что жрец станет говорить дальше.
— Великие боги! — ужас отразился в глазах Евсея. — Это не может быть правдой! Ведь небожители запретили сей ужасный обряд еще на заре истории… — он осекся, вспомнив, что как раз Шамаш и был тем, кто добился этого.
— Ты многого не знаешь, — лекарь качнул головой. По сравнению с возможной яростью бога гнев хозяев казался ему настолько незначительным, что об этом не было смысла волноваться. — Есть то, о чем известно лишь двоим в городе — Хранителю и жрецу.
— Тогда откуда ты можешь…
— Я был жрецом!
— И ты хочешь, чтобы я поверил…
— Прекрати! — резко прикрикнул на Евсея Атен. Он понимал ревность брата — маленький раб своим прикосновением к мечте отнял у нее часть света. Но сейчас было нечто важнее разочарования в несбывшихся надеждах. — А ты, — бросил он лекарю, — быстрее рассказывай, что там за жертвоприношения. И чем, во имя богов, это все может угрожать нам?
— О да, конечно, караван… — кивая головой, проговорил Лигрен, отвечая, однако, вовсе не на вопрос хозяина каравана, а на свои размышления.
Еще мгновение назад лекарь не знал, что и думать.
"Этот город нарушил установленный повелителем небес закон. Не важно, что делалось в отсутствие бога, но сейчас, когда Он вновь вернулся… На горожан должно было пасть ужасное проклятие. Но этого не случилось, — он вспомнил стражей, их довольные, сытые лица, — повелитель небес сдерживает свою ярость. Значит, сейчас Его заботит нечто, представляющееся Ему более важным, чем наказание преступников…"
Божий промысел — дело тонкое. Жрецу ли не знать этой истины. И тут… Последний кирпичик занял свое место в стене только что возведенного храма. Лирген, наконец, понял самое главное.
Перед тем, как, наконец, объяснить все терявшимся в сомнениях хозяевам, он повернулся к богу солнцу.
Это было невероятно, но именно страх придавал рабу смелость.
— Тебя беспокоит, что новой жертвой станет один из караванщиков?
Шамаш наклонил голову, не говоря ни да, ни нет, показывая, что все много сложнее.
