— Почему бы нет? — пожал плечами молодой колдун. — Даже если вы станете рассказывать правду каждому гостю, вам никто не поверит, ибо во всей этой истории слишком много такого, что кажется лишенным дара нереальным.
— А как мы объясним смерть священника? — тихо спросила жена трактирщика. Ей очень хотелось остаться, и, все же, она боялась.
— Вас никто не станет расспрашивать об этом, — устало улыбнулся колдун. — Мы не можем прибегать к помощи дара для того, чтобы защитить себя, но нет такого закона, который запретил бы нам вос-пользоваться им во благо добрых людей.
— Спасибо, спасибо вам за все! — Горивек почувствовал, как сердце наполняется покоем и счастьем. — Ни мы, ни наши потомки ни-когда не забудем того, что вы для нас сделали! Двери нашего дома всегда будут открыты для вас и ваших соплеменников!
Колдуны улыбнулись, принимая искреннюю благодарность.
— Я… — начала наделенная даром, затем, не до конца уверенная в том, что поступает правильно, на миг замолчала, заглянула в глаза молодого колдуна, словно ища в них поддержку в том, что она соби-ралась сделать, а потом, наконец, решившись, продолжила, обращаясь к жене трактирщика: — Я хочу оставить тебе кое-что на память о ночи, которая, по собственной, независящей от смертных, воле породнила нас, возвращая к жизни, — она сняла с шее цепочку. На ней висел небольшой камень-талис-ман. Он казался таким невзрачным, что взгляд обходил его стороной. Но стоило колдунье коснуться камня пальцами, как он ожил, забился, как сердце, залучился множеством красок. — Возьми. И если когда-нибудь тебе понадобится моя помощь — подумай обо мне, согрей камень своим дыханием. И я приду.
Та с волнением приняла подарок, вздрогнула, почувствовав его живой трепет у себя в руках, замерла на миг, купаясь в покое, ко-торым тот встречал свою новую хозяйку. Потом, с надеждой и страстной мольбой она повернулась к мужу, спрашивая его согласия, когда же тот еле заметно кивнул, вздох облегчения легким облаком сорвался с губ женщины. Ее глаза наполнились счастьем.
— А теперь нам пора отправляться в путь, — колдунья расправила плащ, прикрывая им укутанного в одеяльце младенца.
— Подождите! — встрепенулся трактирщик. — Куда же вы? Оставайтесь у нас! Мы будем рады…
— Мы не можем, — качнула головой колдунья.
— Но… — Горивек даже растерялся, когда ему казалось само собой разумеющимся, что гости примут его приглашение и пробудут в трактире достаточно времени, чтобы он смог их отблагодарить. — Вы не должны! Только не сейчас! Он не сможет идти с обожженными но-гами! — Горивек повернулся к смуглолицему, который уже медленно, тяжело опираясь о плечи колдунов, поднялся и с трудом, сильно хромая, сделал несколько шагов в сторону леса.
