Громадные скалы иногда загораживали нам дорогу. Мы спускались в узкую щель, карабкались наверх для того, чтобы опять сползать вниз.
Часам к 10 утра мы поднялись лишь наполовину, но зато отошли очень далеко от оазиса.
Здесь был какой-то хаос. Казалось, что лишь недавно в этом месте произошел громадный обвал, который загромоздил в беспорядке всю эту местность каменными глыбами.
Глаз мой привык видеть европейские горы, которые всегда украшались если не густыми лесами, то великолепной горной травой.
Там не было растительности или на отвесных скалах, или на покатых камнях, где нельзя было удержать ни семени, ни пыли. Тут же лишь с большим трудом, как какую-либо редкость, в глубокой щели откроешь маленький колючий кустарник или какую-нибудь чахлую, низкорослую травку.
Палящая жара, от которой камень и вся почва раскалялась здесь, как в печи, испаряла влагу, сушила семена, и теперь, как пять и десять тысяч лет тому назад, здесь была точно такая же убогая, несчастная растительная жизнь... Но о богатстве прошлой жизни говорили многочисленные окаменелости, торчавшие в камнях. Они указывали на те времена, когда эти каменные громады лежали на глубине морского дна, усеянные разнообразными древними видами моллюска.
Теперь же в каменных щелях ютились лишь пресмыкающиеся, настоящие сухопутные животные, и для них достаточно той влаги, которая находится в теле их добычи.
Юркие ящерицы, еще более ловкие гекконы и, наконец, неуклюжие шипохвосты попадались здесь, кажется, чаще, чем растения.
Они приспособились к этим камням, приспособили и желудки свои к продолжительным и частым голодовкам.
Я не удивлялся тому, что они живут в таких местах.
Но как могут здесь жить муфлоны? Ведь они теплокровные, жвачные животные! Для их крупного тела нужны огромные количества растительной пищи.
А как раз ближе к морю, где растительность гораздо богаче, - муфлоны не живут.
Что же удерживает их от переселения на другие горы? Чем объяснить, что они ютятся только по голым южным склонам Эль-Кантары?
И я не мог найти другого разрешения этой загадки, кроме великого закона всего животного мира - _приспособления_.
Муфлоны приспособились к этим горам. Их стальные, упругие ноги развились только благодаря твердой каменной почве, на которой каждый прыжок, даже самый рискованный, проходит для муфлонов благополучно.
Камень, как бы он мал ни был, не дает ошибки муфлону.
Ибрагим утверждал, что муфлон прыгает на зубцы скал, и если найдет место, чтобы поставить четыре ноги, то он уже может там отдыхать.
