Первым не выдержал Гнедой. Он учился в пединституте, и летом у него обычно была практика в пионерских лагерях. Однажды, выйдя во двор, я увидел Гнедого, который только что вернулся с практики. Гнедой сидел на ящике из-под пива с гитарой в руках и пел:
Из окон корочкой
Несет поджаристой…
С подбородка Гнедого свисала плохонькая бороденка, волосы топорщились в разные стороны.
– Ты что? – удивился я. – В барды записался?
За занавесками —
Мельканье рук… —
продолжал Гнедой, пряча глаза.
Я здорово тогда смеялся. Баркас, когда пришел с работы, тоже очень сильно смеялся. Особенно когда появился Анатоль, уселся по другую сторону кучи ящиков, и началось настоящее соревнование бардов. Но потом я почти не спал ночь, потому что, когда мы расходились по квартирам, с балкона третьего этажа из-за гладиолусов послышалось:
– Эй, барды! А у вас дуэтом лучше получается!
Баркас тоже, наверно, не спал в ту ночь. Наша компания распалась. Гнедой, конечно, поступил нечестно, применив недозволенный прием, и мы перестали с ним здороваться.
Некоторое время спустя я заметил, что Баркас не бреется. Ужасное подозрение закралось мне в душу, но я ничего не сказал Баркасу – мало ли почему человек перестал бриться…
Но однажды Баркас, смотря в сторону, пробасил:
– Слушай, где бы достать гитару? Что-то играть захотелось…
Как я проклинал себя за недальновидность! Даже Баркас, этот увалень Баркас оказался сообразительнее меня! Но ничего. Я отстал от него всего на какие-то неделю-полторы. С этого момента отпускаю бороду!
И вот в нашем дворе, в котором не было ни одного барда, обосновалось сразу три, даже, можно сказать, четыре, потому что Анатоль тоже слонялся под балконом Лолиты-Маргариты.
Но, став бардами, мы опять ничего не узнали. По-прежнему, мы все трое были вместе, только теперь не играли в волейбол, а измывались над гитарами, сидя на ящиках из-под пива. По-прежнему на нас смотрела Лолита. И по-прежнему нельзя было узнать, на кого конкретно.
Конечно, хвалить себя нескромно, но все-таки, на мой взгляд, на настоящего барда из всех нас больше всего походил я. Во-первых, я длинный и тощий, а настоящий бард всегда длинный и тощий. Ну какой бард, например, из маленького толстенького Гнедого или из Баркаса, у которого плечи, как шатуны? Во-вторых, у меня выросла великолепная рыжая борода, а это в барде самое главное. И, в-третьих, у меня был хоть какой-то голос, Баркас же, Гнедой и Анатоль – безголосые пни. Так что я все-таки надеялся понравиться Лолите-Маргарите.
