Глядя на надписи и таблички, сообщавшие имена великих, Оксби подумал о высокоморальной страсти Рёскина к искусству и способности Генри Джеймса проникать в самые глубины человеческой природы. Оксби был один и разговаривал вслух, как будто великие сидели напротив него. Он задавал вопросы и представлял, что бы они ответили. Ему необходим был свежий взгляд, и это упражнение, в сущности, являлось проверкой его собственных мыслей. Серьезная форма медитации и очень трудная работа. Час спустя он прошел на свое излюбленное место на клиросе, исписал несколько страниц фактами и размышлениями и начал разрабатывать гипотезу, которая, будучи только рабочей, предлагала своеобразный, но доступный ход расследования.
Оксби был уверен, что автопортреты Сезанна уничтожили, дабы потрясти мир искусства, хотя, возможно, была и другая цель. Но какая? И кто может стоять за этим? Что за человек мог это сделать? Он закрыл глаза, сосредоточившись на возможных мотивах уничтожения картин. Месть, деньги, скандальная известность – причина могла быть любой, или ее вообще могло не быть. Может, это просто сумасшедший.
Из отчетов Интерпола Оксби знал, что все автопортреты подверглись воздействию одного и того же вещества, но больше ни одно обстоятельство, ни один факт, деталь или мотив не связывали три этих случая. Галерею Пинкстера посетила туристическая группа. В Национальной галерее внимание отвлек горящий «дипломат», а от следователей из Санкт-Петербурга поступали только нелепые предположения.
– Погибли три картины, – сказал он вслух. – Эрмитаж, Национальная галерея, Пинкстер. Никакой логики, или я просто не вижу ее? – Он повторил вопрос, который до сих пор оставался без ответа: – Почему именно автопортреты Сезанна?
В полдень он должен был получить отчет Найджела Джоунза о химических веществах, обнаруженных на останках картин в Национальной галерее и у Пинкстера. Затем они с Энн Браули обсудят ее успехи в поисках источника диизопропилфторфосфата, хотя многого он не ожидал. Также подходил срок отчета Джимми Мурраторе о ставках Кларенса Боггса.
Оксби сошел с клироса, повернулся к высокому алтарю, почтительно склонил голову, вышел через ту же дверь и направился к Виктория-стрит. Из окна его кабинета в Скотланд-Ярде был немного виден парк Сент-Джеймс; до парка нужно было пройти четыре длинных лондонских квартала. В кабинете стояли стол, два кресла, шкаф и висела пробковая доска, на которую прикрепляли обычные памятки, различные записки, газетные вырезки и фотографии. Оксби положил портфель на стол и стал вытаскивать книги, достав в том числе книгу Джона Револьда «Поль Сезанн» и каталог Лионелло Вентури. Он поднял голову и в дверном проеме увидел Энн Браули. На ее хорошеньком личике отражалось сильное беспокойство.
