- О, если вы только будете терпеливы, я уверена...
Я автоматически положил ей руку на плечо. Она отпрыгнула фута на три в паническом ужасе.
Мы стояли, уставившись друг на друга и тяжело дышали; я - как это слишком часто со мной бывает - приоткрыв рот, она же - плотно сжав губы, и бледные крылышки ее носа вздрагивали.
- Послушайте, - медленно сказал я, - с вами когда-то давно что-то произошло?
Она кивнула, очень быстро.
- Вас напугал какой-то мужчина - или что-то вроде этого?
Она снова кивнула и прикусила губу маленькими белыми зубами.
- И с тех пор вы такая.
Она стояла молча - очень бледная.
- Послушайте, - сказал я, - я не сделаю ничего такого, что может вас испугать. Никогда.
Ее глаза наполнились слезами.
- Если я дотронулся до вас, то это так, как я дотронулся бы до стула или до двери. Я ничего не имел в виду. Понимаете?
- Да, - она наконец обрела дар речи. В глубине ее наполненных слезами глаз еще метался страх. - Да.
- Вот и договорились. Со мной все в порядке. Меня нечего боятся. Теперь возьмем Лесли. Его голова занята другими вещами. И вы знаете, что с ним все в порядке - в том смысле, в каком мы говорим. Верно?
- О, да, - сказала она. - Да, конечно.
- Теперь возьмем старую винную бочку. Она груба, резка и считает, что может грызть стены и отплевывать кирпичи в сторону, и постоянно орет на вас - но при этом глубоко порядочна по отношению к вам, да?
- Да, мистер Марлоу. Я вам пыталась это объяснить...
- Конечно. А почему вы не положите всему этому конец? Он что, все еще где-то поблизости... тот, который испугал вас?
Она подняла руку ко рту и вцепилась зубами в большой палец, не сводя с меня глаз.
- Он умер, - сказала она. - Он выпал... из... окна.
Я поднял ладонь, прерывая ее:
- О, этот. Я слышал о нем. Забудьте все это. Сможете?
- Нет, - она серьезно покачала головой. - Не смогу все это забыть. Миссис Мердок всегда говорит мне, чтобы я это забыла. Она подолгу разговаривает со мной, убеждая меня, все забыть. Но я не могу.
- Было бы значительно лучше, - раздраженно сказал я, - если бы она подолгу держала свою пасть закрытой. Она просто не дает вам это забыть.
Девушка казалась удивленной и уязвленной:
- О, это не все. Я была его секретаршей. Она была его женой. Это был ее первый муж. Естественно, она тоже не может это забыть. Как можно?
Я почесал ухо, хотя оно вовсе не чесалось. Сейчас почти ничего нельзя было прочесть на ее лице, кроме разве того, что она как бы разговаривала сама с собой. Я был чем-то абстрактным, и мой голос был почти что ее собственным внутренним голосом.
