– Слава Богу! Скоро мы будем в Юлесоо. Видите, там внизу, где светятся огни – это и есть Паунвере. Но мы свернем тут направо и, если с нами не произойдет ничего непредвиденного, сможем минут через десять взять нашего приятеля Тоотса в оборот за то, что он так не по-людски с нами обошелся.
Эта фраза, произнесенная дрожащим Лестой, звучит в ушах Киппеля как музыка, – к предпринимателю вмиг возвращаются оптимизм и жизнерадостность. На повороте дороги делец проделывает два-три уморительных прыжка и кричит сиплым голосом: – Ура!
В тот момент, когда вконец окоченевшие путники собираются свернуть во двор хутора Юлесоо, они слышат у себя за спиной лошадиное фырканье и отходят немного в сторону, чтобы пропустить сани. Но те приостанавливаются возле них, и женский голос восклицает:
– Боже милосердный! Это же Леста и Лутс и еще два господина из города! Неужели и вправду Йоозеп оказался таким бессовестным, не выслал за вами на станцию возницу? Быстренько, быстренько под крышу, в жилую ригу, на печку, на печку, если вы еще способны двигаться! Так легко одеты!
И прежде чем гости успевают что-нибудь ответить, произнесшая эти слова особа быстро въезжает во двор, соскакивает с саней, бежит в дом и кричит:
– Йоозеп, мошенник, у тебя четверо замерзших гостей на улице, а ты посиживаешь в теплой комнате и в ус не дуешь! Беги, веди гостей в дом, может быть хоть кто-нибудь из них в живых останется!
И вот уже жених, раздувая ноздри, устремляется на улицу и сразу же начинает выговаривать гостям:
– Черт подери, не понимаю, с чего это вы пешком приплелись, я же послал возницу встречать вас, и тулупы, и большую санную полость, и…
– Погоди, Йоозеп, – отвечает Леста, – у нас языки к нёбу примерзли, дай им оттаять, тогда мы тебе ответим.
Обитатели хутора Юлесоо с изумлением смотрят на прибывших из города гостей. Старая хозяйка, здороваясь с ними, заглядывает каждому в лицо, надеясь увидеть кого-нибудь из своих, приехавших издалека родственников. Даже больной Андреc Тоотс, старый юлесооский хозяин, выбирается на порог задней комнаты и вытаскивает изо рта трубку. Батрак и прислуга, сидевшие за столом, встают со скамейки и прижимаются спинами к подоконнику, словно бы освобождая место для гостей молодого хозяина. Какая-то старушка с морщинистым лицом садится в постели, кашляет и трет глаза. Лежавшая в печной нише кошка спрыгивает на пол, прохаживается, подняв хвост, взад-вперед по комнате, трется о юбку хозяйки, затем вновь устраивается на теплом ложе и начинает умываться. С гумна доносится лай Крантса. На хуторе, таком тихом еще несколько мгновений назад, возникает жизнь и движение.
