Весна - Оскар Лутс

О, сколько раз с тех пор, как «Весна» впервые вышла из печати, мне приходилось слышать такие вопросы: «Действительно ли были на свете Йоозеп Тоотс, Арно Тали, раяская Тээле, Георг Аадниэль Кийр, Тыниссон и другие? Живы ли они еще? Где они теперь?»

И вслед за этим спрашивающие, многозначительно подмигивая, обычно добавляли: «Наверное, Тоотс это вы сами и есть? Наверное, Арно Тали – это вы и есть?» В одном только меня до сих пор еще никто не заподозрил в том, что я тогдашний пробст из Паламузе, Зильман, кистер Лендер или звонарь Либле.

В действительности же дело обстоит так, что каждый герой, выведенный и в этом, и в любом другом литературном произведении, всегда откуда-то «взят»; любой изображаемый писателем персонаж в какой-то степени имеет свой прообраз. А как писатель создает тот или другой тип это уже вопрос его творческого процесса. Писатель ведь не фотограф, передающий в точности то, что запечатлено его аппаратом.

Нельзя забывать вот что: вовсе нет нужды, чтобы события описывались в художественном произведении точно так, как они происходили в действительности; но они должны быть правдоподобными такими, какими могли быть в реальной жизни.

Что из того, скажем, если бедняге Йоозепу Тоотсу приписаны такие проделки, о каких он и понятия не имел!

Где же сейчас те люди, которые послужили прообразами для моей «Весны»? Один тут, другой там, а кое-кого и вовсе уже нет в живых. Подумаем хотя бы о войнах, отделяющих наше время от тех далеких дней, когда я учился в Паунвереской школе!

В 1905 году, во время забастовки служащих аптек в Тарту, был и мне обеспечен неограниченный досуг – меня выгнали со службы из аптеки, что близ Каменного моста. Я перекочевал в деревню и поселился около железнодорожной станции Ракке там у родителей моих был маленький хуторок. И вот именно там они, бывшие ученики Паунвереской приходской школы, прямо-таки пошли на меня штурмом: напиши о нас, расскажи о нашей жизни, ты же нас видел, ты нас знаешь!

И они не оставляли меня в покое до тех пор, пока я и сам не загорелся этой мыслью. На хуторе у нас была полутемная комнатушка, и здесь я, чтобы хоть чем-нибудь заняться, стал писать свои картинки из школьной жизни… Но тогда мне еще и в голову не приходило, что писания мои когда-нибудь увидят свет, что из них может получиться книга. Мысль эта явилась только несколько лет спустя, после того, как я уже довольно много постранствовал по свету, изведал и радости, и горе.