Впереди тридцать часов полета. На юг. Сначала степи, потом государство под названием Альбия (столица – Немесри, христианство), а затем отделенный от материка горной грядой, которую измитцы называют Гинсафад, а обитающие в горах гномы – Граничным кряжем, полуостров Аллакултак. На нем-то и расположен Измит. Вольготно там живется. Восемьсот тысяч квадратных километров райского климата. С трех сторон море, и только с одной – враги. Да еще через Язык Лжеца – так поэтично называется глубокий залив к западу от Аллакултака – приходят иногда пираты. Из Хамаяла (столица – Рашада, мусульманство).
Названия, имена, кажущиеся знакомыми из-за созвучности языков, но чужие настолько, что просыпается давным-давно потерянное детское ощущение манящей новизны. Сродни тому, что бывало, когда, разглядывая огромный глобус, читал удивительные слова: Реджо-ди-Калабрия, Руб-эль-Хали, Мансанильо… Дальние моря, неведомые земли, приключения, сказки. Когда это было? В прошлой жизни? В позапрошлой? Едва лишь появилась возможность путешествовать, пропала всякая охота. Чужие страны – это в первую очередь люди. А зачем они? Только мешают. Но сейчас, наверное, оттого, что земля внизу, а вокруг чистое небо, так легко получалось о людях забыть и думать – отвлеченно, не всерьез – о загадках и тайнах. Об опасных тайнах и страшных загадках. Других не бывает. Все они грозят смертью, однако и он, Тир, летит на далекий Аллакултак, чтобы убить.
Это ли не справедливость, та, высокая, невидимая с земли?
…Внизу была степь. Ползли назад, медленно скрываясь из вида, одинаковые желтые на макушках, зеленые у подножия холмы. Изредка ловил глаз проблеск крохотной речки, еще не выпитой жарким солнцем. Несколько раз под шлиссдарком показывались становища степняков: белые и черные юрты, серая дымка от горящих очагов, похожие на заплаты стада овец и коз.
– Скучно, – Казимир сидел рядом с Тиром на краю палубы, курил, стряхивая пепел в карманную пепельницу, – медленно очень.
– Двести километров.
Тир смотрел вниз. Ему не было скучно. Он много раз наблюдал подобные пейзажи, разве что вместо юрт – складные домики, но ему не было скучно. Двести километров в час. Не так уж мало. Если бы не силовые поля, светлого князя основательно продуло бы на открытой палубе. Тогда, глядишь, и он бы не заскучал.
Тир когда-то летал много быстрее, но здесь следовало радоваться уже тому, что вообще удалось подняться в небо. А кроме того…
Оторвавшись от созерцания степи, Тир посмотрел на Казимира. Красивый мужик, сразу видно: князь. Черные локоны до лопаток, осанка, подбородок вперед, на губах улыбочка. А взгляд какой! Чтобы надменность эту скопировать, не один месяц тренироваться надо. Тиру – тренироваться, а у Казимира врожденное, надо думать. Вот о таких и пишут в дамских романах. Порочный аристократ, а в душе безнадежный и трогательный романтик.
