– Нет, – вскричал тогда Альфред, – ненавижу винно-красный! Терпеть не могу цвет морской волны! Это цвета для вдов и капитанов дальнего плавания на пенсии!
– А серо-голубой – это чей цвет, простите? – почти с вызовом поинтересовался продавец.
– Это цвет королей! – Альфред гордо вскинул голову, вздернул подбородок. – Королей и императоров!
– Ах, ну да, конечно! – Брови продавца ковров удивленно взметнулись кверху. Парочка гомиков покупает себе коврик, как мило. Да на здоровье. – Пожалуйста, вот вам серо-голубой, цвета голубиного крыла.
Флориан разрыдался, уткнувшись лицом в этот самый ковер. Пахнет пятновыводителем и слезы не впитывает. Они повисают на ворсинках, как роса на траве.
«Ну, скажи же ты что-нибудь, черт тебя побери!» Пусть Альфред отпустит хоть какой-нибудь комментарий по поводу его, Флориана, возвышенного, патетического траура! Но Альфред молчит, молчит упорно вот уже семь с половиной недель. Флориан не видит друга во сне, тот не является ему нигде и никогда. Ни при каких обстоятельствах. Совсем. Другие его видят, говорят с ним, а потом еще сообщают Флориану: Альфред им поведал, что у него там все в порядке. Одна невыносимо болтливая покупательница вообще несет бог знает что: Альфред якобы отлично выглядел и, представьте, производил прекрасное впечатление. Флориан готов ее задушить. С чего это Альфреду вздумалось являться старой корове, а не ему, своему другу? Может, он вообще никому и не думал являться, может, все просто выдумывают, чтобы его, Флориана, утешить? Или Альфред исчез не совсем и продолжает существовать для тех, кто в это верит?
Они, конечно, об этом горячо спорили: Альфред – католик и некогда даже церковный служка, и Флориан – протестант, который последний раз был в церкви во время своего первого причастия. Альфред смущенно поведал другу после первой компьютерной томографии, что ему там, в той трубе, явилась на миг Пресвятая Дева, кивнула, улыбнулась и произнесла: «Все так, как оно есть». Да уж, отвечал Флориан, вот так утешила, нечего сказать. Если уж решила явиться, не могла, что ли, придумать чего-нибудь получше?
Потом Альфред побеседовал приватно со святой Терезой Коннерсройтской, у которой на Пасху из глаз текла кровь. Эта дама, как говорят, питалась исключительно церковными просвирами. Она посоветовала Альфреду отправиться в паломничество к святому Пию в Италию. Одним словом, чем хуже становилось состояние Альфреда, тем более истовым он становился католиком.
