Ошибка режиссера
Сегодня в доме в стиле «Иль де Франс» Варламов впервые чувствовал себя чужим.
- Объяснитесь! - нервно стуча ноготками по полированной столешнице, холодно потребовала Елизавета Павловна. В кабинете пахло сердечными каплями и табаком. Она сидела в кресле, за массивным столом, осунувшаяся, бледная, постаревшая.
- Я сам, голубушка, в растерянности, - развел руками режиссер и прошелся по кабинету. Звук его шагов мягко потонул в ворсе ковра. - Последний раз Мишель позвонила мне из аэропорта, сказала, что все прошло отлично, документы и билет на самолет у нее и первым же рейсом она вылетает в Париж. Но, вероятно, что-то произошло… Я не понимаю… Ничего не понимаю…
- Таможня могла ее задержать? - сухо спросила Елизавета Павловна, потянулась к пачке с сигаретами, закурила, сделала затяжку и отложила сигарету в пепельницу.
- Нет, я уже проверил, - сказал Варламов, наблюдая, как тонкий дымок поднимается из пепельницы к потолку. - Ни на один из рейсов в Париж она не регистрировалась и границу не пересекала.
- Я же говорила вам, что следует поставить ее в известность относительно Клима! Девчонка просто-напросто решила вас наказать за этот глупый экспромт. Как это было самонадеянно с вашей стороны, голубчик, не посвятить Алевтину в то, что возлюбленный Мишель окажется подсадной уткой, да к тому же - ее женихом. C’est trиs grossier chez vous! [5] - гневно воскликнула Елизавета Павловна и отодвинула пепельницу с дымящейся сигаретой.
- Глупо? - Варламов зло усмехнулся и неприятно хрустнул суставами пальцев. - Не следует с таким убеждением рассуждать о тех вещах, в которых вы, глубокоуважаемая Елизавета Павловна, не компетентны. Все должно было пройти естественно. Никакой фальши. Алевтине нужен был последний толчок, чтобы сыграть эту роль до конца. Я боялся, что она откажется в последний момент. Элемент неожиданности и шок должны были подстегнуть и сломить окончательно ее внутреннее сопротивление.
- Прекратите! Вы рассуждаете как сумасшедший! Я боюсь вас, Варламов! - Елизавета Павловна на мгновение запнулась, посмотрела на режиссера с ужасом и закричала: - Подите вон! Оставьте меня одну! Я не могу больше вас видеть!
- Прекратите истерику! - крикнул он, и в кабинете стало тихо, лишь старинные часы на столе неспешно отбивали свой ритм. - Подобный номер у вас не пройдет, душа моя сердечная. Это была ваша идея: проучить Мишель таким диким способом, - сказал Иван Аркадьевич и сел в кресло. - Я лишь исполнил вашу волю и взял на себя организацию. Позвольте напомнить, голубушка, что я попытался вас отговорить от подобного шага. Вполне достаточно было выставки, но вы решили пойти дальше. Уцепились за феноменальное сходство вашей племянницы и Алевтины. Так что не следует делать из меня козла отпущения. Я этого не потерплю даже от вас.
