- Платон Елкин - нечто вроде зазывалы, который заманивает в «Молох» клиентов: в его интересах придумывать небылицы, создавать вокруг общества ореол священного ужаса! Что он успешно делает. Даже ты попалась, - убеждал Всеслав. - Вот увидишь, исчезновение Марины подстроено.
- Специально, чтобы напугать какого-то Киселева и приезжих девчонок? - возразила Ева. - Скажи еще, что ей дали денег и попросили уехать куда подальше.
- Кстати, здравая мысль! Ты умница, дорогая. В последнее время нам «везет» на пропавших женщин, - задумчиво произнес сыщик. - Что бы это значило?
- Женщин беречь надо, вот что.
- Смотря какую сумму предложили Марине в обмен на ее отъезд из Москвы, - подхватил он в шутку высказанную Евой идею. - Вряд ли удастся найти даму, которая не согласилась бы исчезнуть на подобных условиях.
- Почему же ты решил работать на Киселева, если все так просто? - Ева выдала несокрушимый аргумент и победоносно уставилась на Смирнова.
Тот перестал жевать.
- На сей раз ты попала в точку! - улыбнулся он. - Есть в этой истории подозрительный «душок». Я его чувствую, а объяснить не могу. Будем размышлять.
Стас места себе не находил. Правда состояла в том, что он испугался. Предостережения отца по поводу увлечения религиозно-мистическими воззрениями полностью оправдались, он таки влип в неприятности.
«Зачем я потащил девчонок в «Молох»? - задавал он себе один и тот же вопрос. - Крутым хотел показаться? Этаким столичным масоном, таинственной личностью? Да бедные провинциалки и слов-то таких не знают! Их интерес дальше моего кошелька и кое-каких связей не простирается! Главное, чтобы жилье было, постоянная работа и примитивные развлечения: пива попить, в новом наряде покрасоваться, парня соблазнить, если повезет, замуж выскочить. Так нет, повыпендриваться решил, пыль в глаза пустить! Вот и доигрался! Как теперь выпутываться?»
Картины грядущих ужасов сменяли одна другую в воспаленном уме молодого человека. Вот его вызывают на допрос в милицию, подозревают бог знает в чем; с позором выгоняют с работы; объявляют опасным маньяком или сумасшедшим. Кошмары начали преследовать Стаса уже и во сне. Засыпая, он снова оказывался в страшной красной комнате… только на стенах была не ткань, а самая настоящая кровь… она стекала вниз и блестящими лужами стояла на полу, в ее густом глянце отражались фигуры в балахонах и покрытое золотой краской лицо Главного. Он разбрасывал белые лепестки роз и приговаривал: «Утоли мою жажду… утоли… утоли…» И вот уже лепестки падают не в кровь, а на снег… перед унылой процессией, бредущей за гробом, в котором лежит…
