Печать фараона - Наталья Солнцева

Те, кто этого заслуживает, будут узнаны нами, и с ними будет установлен контакт особым образом…

(Из Парижского манифеста тайного общества, 1622 год)

Это был страшный, кровавый сон… мертвое тело на полу, изуродованное лицо…

Бежать, скорее прочь отсюда!

Руки не попадали в рукава, пуговицы не застегивались. Пальцы соскакивали, не в силах справиться с тугими петлями. Скорее, скорее же! От нетерпения сводило челюсти.

Улица встретила хлестким, ледяным ветром, скользкими тротуарами, зловещей белизной снега. Словно весь город одет в погребальный саван. Остро, ярко ударили в глаза синь зимнего неба, холодная четкость, твердость линий. В очертаниях домов сквозила угроза.

Ноги сами несли к метро, к лестнице, ведущей вниз… в подземелье, где ходят по прорытым туннелям поезда, - в черноте, в глубине городской утробы. Наконец-то можно сесть, передохнуть, расслабиться… В покачивающемся, постукивающем вагоне никто ни на кого не обращает внимания. Все едут рядом: добропорядочные граждане и преступники, старики, молодежь, дети с родителями, умники и глупцы, циники, лирики, счастливчики и неудачники, гении и бесталанные, беглецы, святоши, грешники, убийцы… Да, и убийцы тоже. С виду они ничем не отличаются от обычных людей. Разве что взглядом? По?лно! И взгляд у них такой же, как у всех остальных. Может быть, чуть тревожнее, слегка напряженней. Они прячут глаза…

Поезд мерно шумел, укачивал; открывались и закрывались автоматические двери, кто-то входил, кто-то покидал светлые, блестящие вагоны. За окнами мелькали станции, огни туннелей, их бегущий мрак. Что таится в нем, когда последний по расписанию поезд замирает на рельсах, стихает, погружается в сон? Что происходит тогда в мутной тьме длинных извилистых коридоров, в шорохах, потрескиваниях, вздохах, глухом звоне падающих капель? Они отсчитывают время сна…

Непреодолимая волна дремы наползла, накрыла и унесла с собой… далеко…

- Да, - негромко произнес мужской голос. - Мы уходим, чтобы вернуться.

Воцарилась полная, абсолютная тишина, только оплывали толстые свечи из воска, чадили…

- На кого пал жребий? - спросил тот же голос.

Из густого сумрака выступила фигура в монашеской рясе с надвинутым на голову капюшоном. По ряду присутствующих пронесся невесомый шепот.

- Не называй своего имени, брат! - предупредил голос. - Не открывай лица. Мы поручаем тебе исполнить то, что должно. Давай клятвы, делайся клятвопреступником, если потребуется, но ни при каких условиях не выдавай нашу тайну.