– Конечно, – сказал Раст, – нет сердца, которое не обливалось бы кровью при мысли о материальных разрушениях, причиненных три с половиной часа тому назад этим ужасным стихийным бедствием в нашей округе и, я полагаю (он чуть не сказал – надеюсь), во многих соседних провинциях. Но утешает сознание, что уже сегодня утром потребуется много строительных материалов и рабочих рук для восстановления и ремонта пострадавших жилых строений и предприятий. Наступит серьезный расцвет в металлургии, цементной, кирпичной, стекольной промышленности, увеличится грузооборот на железных дорогах, на автострадах, на речном и морском транспорте. Потребуются десятки, а может быть, сотни, тысячи или даже миллионы рабочих. Тем самым в огромной степени вырастет спрос (платежеспособный, конечно) на предметы первой необходимости, что приведет к оживлению торговли. Оживление торговли приведет к рассасыванию товарных залежей, скопившихся на оптовых складах, а это, в свою очередь, повлечет за собой расцвет в текстильной, обувной, автомобильной, консервной, кондитерской и многих других отраслях промышленности. А раз расцвет, то и там потребуются новые десятки и сотни тысяч рабочих, что приведет к ликвидации безработицы и дальнейшему расширению спроса. И так далее и тому подобное.
– Поверьте мне, – закончил он, сам распаленный своими теоретическими выкладками, – одно-два приличных землетрясения – и депрессии как не бывало!
Соображения господина Раста обеспечили затухавшую было беседу новой порцией горючего. И только в начале четвертого часа утра гости вспомнили, что они еще не ужинали. Хозяйка со своими помощницами побежала готовить легкий ужин, и никогда еще в этом заведении не было одновременно съедено столько яичниц с ветчиной, и никогда еще гости не расходились по своим комнатам с более твердым убеждением, что им редко приводилось провести время в таком интересном обществе и за такой увлекательной и умной беседой.
Эммануил и Полина Гросс видели уже третьи сны, когда последний из собеседников, пошатываясь от усталости, запер за собою дверь своей комнаты…
За окном по-прежнему падал опостылевший снег. По-прежнему было темно, сыро, зябко. Тяжелое и угрюмое молчание стояло над обезлюдевшей автострадой, над заваленной снегом округой. Все было придавлено необыкновенно густыми, тяжелыми тучами, за которыми где-то высоко-высоко наверху совершала свой путь светло-оранжевая Луна…
Если бы кому-нибудь удалось проникнуть взором за шестикилометровую толщу туч, его, возможно, поразило бы, что Луна заметно увеличилась в размерах.
