Просторное светлое помещёние, наполненное бодрящим запахом свежей древесины и хорошо выделанной кожи, было почти пусто. Гилл мельком оглядел выставленные плуги, лопаты, серпы и прочий сельхозинвентарь и заинтересовался непонятной махиной. Пока он изучал странное приспособление, оказавшееся на поверку какой-то необычной разновидностью ткацкого станка, Кастема завёл негромкую беседу с вышедшим из внутреннего помещёния лавки дюжим коренастым мужчиной, похожим одновременно на кузнеца и на позавчерашнюю баронессу. Тот кивнул, ушёл куда-то и скоро вернулся с кипой кривых сабель под мышкой. Потом опять же, по просьбе чародея, принес ему длинный обоюдоострый меч, богато украшенный серебром и драгоценными камнями, и ножны к нему, такие же роскошные. Гилл не выдержал и перебрался поближе к прилавку.
— Ну и как у вас идёт торговля? — Как бы между прочим поинтересовался чародей, занятый, казалось, только тщательной проверкой балансировки меча. — Смотри, Гилл, вот великолепное оружие!
— Ничэго, нэ жалуэмсса, — ответил хозяин и почему-то побагровел.
— Беда на наши дСмы и разорение вокруг! — в наступившей тишине раздался чистый высокий голос с плачущими нотками. Чародей с Гиллом одновременно обернулись к незнакомцу. Ярко одетый изящный мужчина, в котором и слепой в темноте узнал бы хассанеянина, поклонился своим гостям и продолжил свой плач. — Если бы не такие благородные покупатели, как вы, знающие настоящий толк в наших товарах, о чьих высоких достоинствах моя скромность позволяет мне только смиренно молчать, мы бы совсем обанкротились!
— Ну-ну! — пробормотал смущенный Кастема. — Я не желал никого обидеть. У меня на родине не очень высокую плату за работу называют "убытком хассанеянина". Но если у тебя, друг, и правда всё иначе…
— Злая звезда, мой светлый господин, злая звезда! Нас обманули, рассказав, что здешние вельможные господа превыше всего ценят красоту и роскошь убранства своих скакунов, — грациозным движением руки он указал на разнообразную конскую упряжь, развешенную по стенам, — и богато разукрашенное оружие, достойное славы их предков. Но, увы!
Торговец вздохнул так печально, словно у него сейчас разорвется сердце, и в искреннем порыве прижал раскрытую ладонь к своей груди. Вадан побагровел ещё гуще. Гилл стал прикидывать, хватит ли его мешочка серебра и толики золота, взятых в дорогу, чтобы купить у и вправду бедствующих людей приглянувшийся ему меч. Или хотя бы ножны?… Кастема сокрушенно замолчал, с искренним сочувствием и открытым сердцем глядя в печальные глаза хассанеянина — одновременно предупредительно сжав Гиллу плечо.
