– Доигрались, - мрачно бросил поручик, безропотно отдавая гранату обступившим его тварям.
– Что это? - жалобно пролепетал Джеймс, деловито раздеваемый муравьями, как елка по окончании праздников.
– Таможня, - вздохнул Яблонский, складывая руки на груди. - Не советую сопротивляться, господа, наши гостеприимные хозяева чертовски больно кусаются…
Его подхватили и понесли в темноту, вслед за красным командиром, бережно спеленатым клейкой массой.
– Как хозяева?! - Джеймс едва успел ухватиться за брюки, стаскиваемые с него вместе со связкой гранат. - Муравьи?!
– А разве я не сказал? Пардон… - поручик уплыл за ящики, индифферентно глядя в потолок. - Добро пожаловать в Новый Константине… - голос его оборвался.
Пока по широкому коридору таможенной тюрьмы сновали муравьи с грузом конфискованного оружия, ни Джеймс, ни Яшка не отходили от решеток своих камер, провожая каждый ящик тоскливыми взглядами и устало переругиваясь через проход.
– И как же я тебя, вражину, не разглядел?! - убивался Косенков. - Надо было сразу шлепнуть! Ведь учил меня товарищ Кирпотин: «Пожалеешь, Яша, пулю на одного гада, получишь сто ножей в спину революции!»
– Маньяк! - огрызался Купер. - Тебя лечить надо! Электричеством, на стуле!
– Суконка прибавочная! Эксплуататор!
Купер задумался. Его запас русских слов давно подошел к концу.
– Взбесившийся холоп! - выдал он наконец.
– А вот за «холопа» ответишь особо! - пообещал Яшка.
– И за безвесомость! - послышалось из дальней камеры.
– А ты, Прокопенко, вообще молчи! - вскинулся Косенков. - Об тебе уже постановление есть за моей подписью! А печать я тебе промеж глаз влеплю при первой моей возможности!
– Постановление! - плаксиво оправдывался Прокопенко в дальнем конце коридора. - Тебе бы так проблеваться, как нам с хлопцами! Да провисеть сутки кверху задом! Посмотрел бы я на тебя!
– Зараз посмотришь! - крикнул Яшка. - И не лезь в разговор, когда не просят! Не видишь, я классового врага изничтожаю?!
– Изничтожитель! - ядовито заметил Купер. - Просто-таки терминатор! Паутина на штанах не обсохла, а туда же!
– Да хватит вам лаяться, - поморщился Егор. - Башка трещит. Яшка, сердито сопя, отошел от решетки и с остервенением принялся отдирать от одежды остатки липкой муравьиной слюны.
– Подумали бы лучше, как выбираться будем, - Катя зябко поежилась и придвинулась ближе к Егору.
– Бесполезно, барышня! - в полутьме камеры тускло вспыхнул золотой зуб. - Чтобы с этого кичмана кто-то выбрался на своих ногах, так я с вас хохочу!
