Рот опять кривовато улыбнулся. Стрэттон понял, что допустил оплошность, а собеседник пытается свести его слова к шутке.
– Можно взглянуть на это и так, - признал Рот, - однако есть и другое. Для нас ценность этого эпитета, как и любого иного, заключается не в том умении, которым он наделяет голема, а в экстатическом состоянии, которого способны достичь мы.
– Конечно, конечно. И мои эпитеты вас интересуют тоже в этом смысле?
– Да. И я надеюсь, что вы поделитесь своими эпитетами с нами.
Роберту еще не доводилось слышать о том, чтобы каббалист обращался к кому-либо с просьбой, а Роту явно не доставляла удовольствия пальма первенства. Стрэттон ненадолго задумался, потом спросил:
– Должен ли каббалист сперва получить определенный ранг, чтобы медитировать, пользуясь наиболее могущественными именами?
– Да, обязательно.
– Значит, вы ограничиваете доступность имен?
– О, нет. Извините, что невольно ввел вас в заблуждение. Экстатическое состояние сознания, достигаемое с помощью имени, доступно лишь тем, кто овладел необходимыми приемами медитации. Мы скрываем от посторонних лишь эти приемы. Попытки воспользоваться ими без соответствующей тренировки могут кончиться безумием.
Однако сами имена, даже наиболее могущественные, не имеют для новичка экстатической ценности. Они могут оживлять глину, но не более того.
– И не более того, - согласился Стрэттон, подумав о том, насколько все-таки по-разному люди оценивают одно и то же. - В таком случае, боюсь, я не могу дать вам разрешения воспользоваться моими именами.
Рот угрюмо кивнул, словно ожидал подобного ответа:
– Вы хотите запатентовать их и получать деньги.
Теперь уже Стрэттону пришлось смириться с допущенной собеседником бестактностью.
– Я не стремлюсь к выгоде. Однако я намерен использовать свои умелые автоматы определенным образом, и для этого мне необходимо сохранить полный контроль над патентом. И я не могу поставить свои планы под угрозу, раздавая имена всем желающим. - Разумеется, он поделился ими с номинаторами, работающими под руководством лорда Филдхарста, однако все они были джентльменами, поклявшимися хранить еще более масштабную тайну. В способности же мистиков хранить секреты он был уверен гораздо меньше.
– Могу вас заверить, что мы будем использовать ваши имена исключительно для медитаций.
– Я верю в вашу искренность, но, извините, риск слишком велик. Могу лишь напомнить, что срок действия патента ограничен. И, как только он закончится, вы сможете пользоваться моими именами как угодно.
