– Это ты сегодня принесла? Потому что у Джои было очень похожее. То есть ровно такое же.
– Это не мое, Чаз, – оскорбилась Рикка. – Вот если бы я подросла на три дюйма и сбросила фунтов десять…
– Да ладно тебе.
– Это не мое.
– Хорошо, хорошо. – Он сдернул платье с вешалки, скомкал и бросил в угол. – Могу поклясться, что вчера его убрал.
Рикка тревожно оглядела комнату.
– Если честно, это довольно странно, находиться в доме, когда твоя жена умерла.
– Когда она была жива, было проще?
– Нет, но это так печально – то, что с ней случилось, – сказала Рикка. – Может, уйдем отсюда?
Чаз подошел к шкафу и принялся перебирать вешалки. Он не находил лифчик и трусики Джои, те, которые собирался подарить Рикке. Может, он уже с катушек слетает?
– Ищешь второй носок? Он на полу, аккурат под тумбочкой.
– Ах да, – сказал Чаз. – Спасибо.
Как только Рикка вышла поправить макияж, он выскользнул в гараж через кухонную дверь. Картонные коробки с вещами Джои стояли там, где он их оставил, – грудой рядом с «тойотой-камри». Непохоже, чтобы кто-то их трогал, и Чаз решил, что как-то умудрился забыть черное платье жены в шкафу. Что до нижнего белья, то он, возможно, убрал его в другое место.
В гостиной он порадовался, что вонючие дохлые рыбы не вернулись в аквариум после того, как он смыл их в унитаз. Чаз налил себе выпить и начал изучать лоток с компакт-дисками – все в алфавитном порядке по имени исполнителя, – в поисках какой-нибудь реально заводной музыки. Когда он добрался до буквы «Т», его пробрал озноб: «Испорчен до мозга костей» пропал. «Давай позажигаем» тоже. Даже «Антология» исчезла.
Появилась Рикка, эффектная, но встревоженная.
– Надеюсь, ты не в обиде, что я одолжила помаду Джои, – сказала она.
У Чаза волосы встали дыбом.
– Это невозможно.
– Я забыла свою в машине. Извини.
– Ты не поняла. Я выбросил всю ее помаду, – сказал он. – Я обшарил всю эту чертову ванную и вышвырнул все ее чертовы вещи, все до единой.
– Но она там была, Чаз. На туалетном столике…
– Нет! Не может быть!
Чаза под мышками прошиб холодный пот. Он схватил Рикку за подбородок и повернул ее лицо, рассматривая цвет.
– Бл-лин, – пробормотал он. Определенно «Дразнящий коралловый», любимый цвет Джои.
Точнее, его любимый. Как и то черное платье с разрезом, которое она надела по его просьбе в ресторан «У Марка» на Лас-Олас в первую годовщину их свадьбы.
Он отпустил Риккино лицо и сказал:
– Тут что-то, блин, неладно.
– С какой стати мне врать про помаду? – Сконфузившись и обозлившись, она потирала щеку.
