Кабинет доктора Штейна находился на втором этаже. Как-то он ее примет?
Она подошла к двери и постучала.
– Войдите!
Голос, несомненно, принадлежал человеку, с которым ее отец едва не подрался в ресторане. И тому же, с кем она договаривалась о встрече по телефону. Когда она его услышала, то едва не бросила трубку.
Это был солидный и звучный голос, насыщенный и музыкальный – и без малейшего намека на иностранный акцент.
Данни повернула ручку и шагнула за дверь.
За столом сидел человек... точно, Штейн, судя по фотоальбому Саттона и по мимолетной встрече в ресторане...
Он встал.
Штейн был выше и имел более атлетическое сложение, чем ей представлялось вначале. Костюм сидел на нем безукоризненно.
– Вы явно не моя студентка, – улыбнулся он ей, значит, вы – мисс Харди. Признаюсь, мне ваш звонок показался немного загадочным. Прошу, садитесь.
И Штейн показал ей на кресло у стола.
Они сели.
– Мой коллега, которому я сказал о вашем желании встретиться со мной, припомнил, что читал в "Хайклиф Джорнел" о смерти вашего отца. Он показал мне фотографию из этого журнала и я вспомнил о нашей не совсем приятной встрече после футбольного матча. Поверьте, мне так неловко... На радостях от победы нашей команды выпил немного лишнего, – признался он извиняющимся тоном. – Конечно, это не снимает с меня вины за несдержанность, но я думаю, что она не имеет ничего общего со смертью вашего отца из-за сердечного приступа.
– Вы – лжец! – выпалила Данни, не сумев сдержаться.
– Что? – отшатнулся в шоке на спинку кресла Штейн. – Что вы сказали?
Она облизала губы и повторила срывающимся голосом:
– Я назвала вас лжецом!
– Да как вы смеете? – постарался взять тот себя в руки.
– Смею! Мой отец знал вас. И он узнал... И вам это совсем не понравилось!
– Мисс Харди, я не позволю разговаривать со мной в таком тоне, – произнес Штейн угрожающим тоном.
– Он узнал в вас немца, с которым ему пришлось столкнуться в сорок пятом году. Не знаю, при каких обстоятельствах это происходило, но я верю своему отцу... Верила, – с горечью поправилась она. – Это не был выживший из ума старик. Если он сказал, что вспомнил вас, значит, так и было на самом деле. Он узнал в вас офицера СС.
Лицо Штейна мгновенно посерело.
– За каким... Зачем вы сюда пришли? Поднять какой-то дурацкий скандал? – воскликнул он. – Да вы посмотрите на меня и сообразите, сколько мне лет? Меня и на свете не было во время второй мировой! Мне тридцать шесть лет.
На это Данни не нашлась, что ответить, но решила не сдаваться, а наступать и дальше, чтобы спровоцировать его показать ей свою руку. Она надеялась, что даже в крайнем случае Штейн не решится избавиться от нее прямо в кабинете, кроме того, она оставила Ричарду записку, куда поехала...
