Немец хмыкнул:
— В Иерусалиме вам ни с кем сражаться не придется. Тут есть, кому поддерживать мир и порядок, а вот смирение будет весьма кстати. За этими стенами только смиренные и выживают. Сдайте оружие и латы тевтонским братьям, покажите поклажу и проезжайте. Все ваше железо будет храниться здесь, в башенном арсенале. Через два дня Иосафатские ворота откроются перед теми, кто выходит из города. Вам ведь хватит двух дней, чтобы поклониться святыням?
Бурцев кивнул. Порядочки тут, однако… Городские ворота, оказывается, работают на вход‑выход по очереди…
— Вот тогда и получите свое оружие обратно, — продолжал эсэсовец. — Не волнуйтесь, брат‑кастелян ведет учет тщательнейшим образом. До сих пор у нас не потерялось ни одной стрелы. Правда, за хранение вам придется заплатить. И за право посещения Иерусалима благородным рыцарям, как и купцам, полагается вносить пошлину… — Надо же! Даже здесь цайткоманда СС и братство Святой Марии умудряются урвать свою маржу. Впрочем, въездная пошлина и плата за два дня пользования арсенальной «камерой хранения» оказалась необременительной. По крайней мере, для кошеля сира Бейрута Жана Ибеленского, который и расплатился за всех трахеями Романии[47]. Несколько медных с добавлением серебра монет, изображавших святого Петра, удовлетворили угрюмого брата‑кастеляна. Оружие и доспехи перекочевали в привратную башню. Кастелян сделал пометки в огромном свитке. Предупредил хмуро:
— После вечерней молитвы выходить на улицу нельзя. Колокольный звон на башне Святой Марии Латинской и призывы благочестивых Хранителей Гроба известят о начале запретного часа. Нарушители умерщвляются ночной стражей на месте. Поэтому первым делом позаботьтесь о ночлеге.
Вот так так! В Иерусалиме действует комендантский час!
— Мы позаботимся, — заверил тевтона Бурцев. — Спасибо за добрый совет.
Кастелян поднял на него выцветшие глаза:
— Это не совет, это приказ. Отправляйтесь на постоялый двор или в приют для паломников. Или, если хотите, устройтесь на ночлег у какого‑нибудь горожанина. Если к вечеру не найдете крышу над головой и окажетесь на улице — пеняйте на себя. Когда будете возвращаться из города, сообщите, где останавливались и сколько платили за постой. Следующий!
Прилежные тевтонские кнехты одинаково бесцеремонно обыскали и «слуг», и благородных «господ» из отряда Бурцева и уже потрошили поклажу. Пускай, не страшно — в седельных сумках ничего запретного нет. А вот повозка со свиными тушами, что тихонько поскрипывает в мусульманском потоке, — другое дело…
