Добжинец отвел глаза. Бурцев вздохнул. Все правильно… Он‑то как раз и оставил свою Аделаидку наедине с отцом Бенедиктом. Теперь вот хоть все локти себе пообкусывай!
А в катерок уже спрыгнул Хабибулла. Ну да, конечно, араб ведь обещался всюду следовать за «каидом Василием‑Вацлавом». А божба Аллахом для правоверного мусульманина — не шутка. Дружина потеснилась, освобождая место новому члену команды.
— Ну а этот‑то куда лезет? — ругнулся Бурцев, когда по натянутому канату с палубы когга ловко соскользнул Жюль. — Джеймс, спроси, наш капитан случайно не ошибся кораблем?
Джеймс спросил. Жюль ответил…
— Королева велела ему сопровождать и по возможности оберегать нас, — переводил брави. — Он не только толковый моряк, но и хороший воин. К тому же капитан лично знаком с рыцарями Иерусалимского королевства, выступившими против Хранителей Гроба и тевтонских братьев. Он может оказаться полезным нам.
— И кто же тогда поведет корабль ее величества во Францию?
— Новым капитаном назначен помощник Жюля. А сам Жюль уже поклялся честью, что выполнит волю своей королевы…
— Вот те на! — один клянется Аллахом, другой — честью! Бурцев поскреб затылок. И каждый при этом норовит пристать к его дружине. Этак, глядишь, обрастем по пути целой армией хвостопадов.
— Если Жюлю не будет позволено остаться на лодке Хранителей, он отправится за нами вплавь, — предупредил Джеймс. — Так он говорит.
Только этого им не хватало!
— Ладно, нехай остается.
В конце концов, Жюль — славный малый. Да и ее величество обижать не хотелось. И без того венценосная бедняжка обижена судьбой. А то, что Алиса Шампанская отправила им в помощь верного слугу и капитана, свидетельствовало об окончательном примирении после того неприятного разговора в каюте нефа. Бурцев, Освальд, Жюль, Дмитрий и Гаврила стянули с убитых эсэсовскую форму. В кровище все, а что делать — не в кольчугах же и камзолах плыть вдоль вражеского берега на катере цайткоманды. Наскоро выполоскали, переоделись. Издали следов колото‑рублено‑дробленых ран не видать, и то ладно. Даже Хабибулла, Сыма Цзян, Бурангул и длинноволосая Ядвига, с внешностью которых немецкие мундиры ну никак не вязались, кое‑как натянули поверх одежды песочные бриджи и рубашки. Сарацин, китаец и татарин чуть ли не до носа опустили козырьки кепи — прикрыли лица. Кульмская красавица упрятала волосы под каску, а пышную грудь — под гимнастерку. Впрочем, этих четверых Бурцев сразу загнал в рубку. От греха подальше.
