– Но, разумеется, и прототипы не исключены, – добавил Доброхотов.
– Даже необходимы, – подтвердил спутник.
Лилия Андреевна ловила эти слова, приглашая и остальных разделить ее торжество. Все должны убедиться, что в этот вечер к ней в дом закатилась звезда первой величины. И знаменита была она не только удельным, но и физическим весом книги, принесшей ей славу, закрепленную медалью на муаровой ленте. Так как драгоценна была каждая творческая минута этой звезды, проследовала она из столицы на стройку прямо в автомобиле, прокладывающем себе путь через степи и леса трубным звуком, подобным гласу архангелов, летящих в заоблачных высях. Два шофера сменялись за рулем автомобиля, пока звезда либо дремала, либо обдумывала свою новую тему на подушках сиденья.
– В таком случае позволю себе и я набросать сюжет из жизни, – сказала Лилия Андреевна.
Доброхотов, наклоняя голову, изъявил готовность послушать. Больше всего теперь хотелось бы Лилии Андреевне, чтобы ее железобетонный Кузьма послушал, как другие оценивают в ней именно то, что он называет блажью. Играя в руке бронзовой пепельницей, исполненной мастером в виде казачьего сапожка, и поглядывая исподлобья в сторону Гамзина, она стала излагать свой сюжет.
– Он – крановщик, она – молодая казачка из станицы. Он, как говорится, от нее без ума, кажется, и она не совсем к нему равнодушна. Но есть некая причина, которая мешает осуществиться их союзу.
Спутник Доброхотова, подняв от стола лицо с лоснящимся подбородком, в который только что упиралась ножка индейки, меланхолически заметил:
– Типичный треугольник.
– Не совсем, – с улыбкой возразила Лилия Андреевна. – Представьте, есть и четвертый угол.
Спутник Доброхотова с недоумением посмотрел на нее и предпочел больше не отрываться от индейки. Его патрон задумчиво переспросил:
– Вы говорите, казачка?
– Что ни на есть потомственная! – По тону Лилии Андреевны можно было понять, что она готова поклясться в этом на той шашке, что тускло мерцала на текинском ковре. – Но теперь она передовик на стройке. – При этом она снова бросила взгляд на Гамзина. Тот скучающе отвернулся.
– Что ж, в этом есть зерно, – заверил Лилию Андреевну гость.
Она просияла:
– Уступаю его вам безвозмездно.
Он наклонил голову.
– Не преминул бы воспользоваться, но на этот раз…
Его спутник, отрываясь от индейки, пояснил:
– У Степана Петровича свой метод. Он обычно приезжает на объект с уже сложившимся сюжетом. Ему лишь необходима бывает фактура.
