Иезекиль вскочил со своего места. Он гневно затряс головой и закричал истерическим голосом:
– Это я-то чужеземец, мальчишка? Салим остался спокойным.
– Я брат сестры моей, достойный брат Нахвы, а она теперь гордость нашего племени, я вовсе не мальчишка. Следует уважать себя и других, когда находишься среди мужчин. Знаю я, на что ты способен и как привык разговаривать.
Спокойный и уверенный тон Салима успокоил Иезекиля.
– Я ведь шейх ваш, разве не так, люди добрые? – только и сказал он, возвращаясь на место. – Я явился сюда, чтобы объявить вам о том, что хочу просить руки Нахвы, а не выставлять ее на торги!
Салим продолжал стоять, дожидаясь, когда Иезекиль наконец усядется.
– Ты, Иезекиль, чужеземец, ты не из нашего племени, хотя и носишь звание шейха…
Иезекиль снова перебил его:
– Я шейх этого племени по воле величайшего шейха величайшего из племен нашего времени, по воле шейха племени румов!
– Шейх племени румов повелевает только теми, кто ему повинуется. Потому он и сделал тебя тем, кто ты есть в настоящее время, поставив шейхом над теми, кто пожелал тебе подчиниться, но никак не над нами. Просто люди забыли о своих правах и о своем долге, забыли о принципах. Самые уважаемые люди племени забыли о своей роли, что уж говорить о слабых. По этой причине мы и восстали против тебя и шейха румов, против вашего союза. Своим несогласием мы представляем здесь совесть племени, и мы отстоим его будущее и настоящее. Не думаю я, что девушке, которой по праву гордится все наше племя, пристало опускаться до чужеземца.
– Я желаю взять ее в жены, мужчина! – снова перебил его Иезекиль. На этот раз он уже не решился назвать Салима мальчишкой.
– Я тоже предлагаю ей руку и сердце и все, что есть у меня за душой. Если сидящие здесь Мои братья не против, я буду просить ее стать моей женой и отступлюсь от своего намерения только в том случае, если она откажется принять мое предложение. Это все, что я хотел сказать. Я не сулил ей денег, я не торговался, потому что Нахва выше того, чтобы за нее торговаться. Она вовсе не товар. А если кто-то захочет здесь поторговаться, пусть он предложит в качестве платы преданность и самопожертвование, что-нибудь из высоких материй в понимании нашего народа и тех из чужестранцев, кто от чистого сердца желал бы общаться с нами на равных, а не думать только о том, как бы нас получше одурачить. В любом случае, в деле, которое мы сейчас обсуждаем, последнее слово будет за Нахвой. Мы не вправе навязать себя. Принимая во внимание ее годы, зрелость и благородные качества, пусть она сама выберет себе мужа.
