– Охотно, – ответил Иезекиль, – а накидку я положу на ночь у печи, чтобы выкурить вшей, потом вытряхну хорошенько, а если день выдастся солнечным, оставлю на солнце. Завтра найдешь меня и мою одежду в самом лучшем виде, – пообещал он, явно заискивая.
Слабый свет от лампы пробивался через полы шатра. Они не могли видеть лица друг друга, и только глаза поблескивали в темноте.
Вдруг раздался голос матери Ляззы:
– Иезекиль!
– Оставь меня, – сказала Лязза, – ступай к ней.
Иезекиль отметил, что она не назвала ее матерью.
Да и разве заслуживает того развратница, чтобы дочь называла ее матерью? Разве не разврат творит она, да еще с чужеземцем, да еще не скрываясь от собственной дочери?
– Прошу, сделай это ради меня, – сказал Иезекиль, теребя бороду, – войди в шатер, посиди хотя бы у входа, а я буду с ней на женской половине.
В голосе его словно бы слышалось скрытое предупреждение. Как будто он готовил ее к тому, что ей предстоит испытать, когда она услышит их голоса.
– Так и быть, – ответила девушка, поднимаясь, и вошла на мужскую половину шатра, а он скрылся на половине, где ждала его жена шейха. Ничто не отделяло их от Ляззы, кроме завесы, сотканной из овечьей шерсти вперемешку с шерстью козла, и плетеной перегородки из стеблей камыша.
– Ну что? – спросила жена шейха, как только Иезекиль вернулся.
– Ничего.
– В любом случае, я сделала то, что ты просил. Остальное за тобой, хотя все это мне не нравится.
Замысел Иезекиля не внушал ей доверия, но она попыталась выразиться осторожно, чтобы не задеть его. Попытка не прошла незамеченной.
– Ты должна мне помочь.
– Но как?
– Ты знаешь как. Вспомни, что тебя привлекло во мне, прибавь к тому, что ты узнала, когда стати мы ближе, – сказал он, смеясь.
– Дурачок! Чувства девушки, не познавшей мужчину, не похожи на чувства зрелой женщины. Я могла бы обойтись и без тебя, подвернись мне кто-то другой. Разве та, что недовольна своим мужем, вот такая жена шейха вроде меня, ищет для близости не того, кто не привлекает к себе внимания, о ком люди и подумать ничего такого не могут? Так что будь спокоен. Для Ляззы ты ничем не привлекателен, – отвечала она, рассмеявшись.
– Человека делает окружение, и малый всегда идет по следам тех, кто старше. Так что, когда она своими глазами увидит, как мы с тобой близки, она станет ко мне благосклоннее. К тому же она молода, а в лагере не осталось мужчин, кроме стариков и тех, кто еще не умеет обращаться с оружием. Глядишь, ее взгляды и переменятся. Но главное, ты должна рассказать ей о нас все до мельчайших подробностей. Возможно, это пробудит в ней интерес. Многие девушки и юноши в этом возрасте стремятся познать неизведанное, которое шайтан нашепчет им на ухо. А все из-за любви или обычного любопытства или из-за желания доказать себе, что они уже повзрослели.
