– Ведь Рыльцев все-таки арестован!
– Это я сам знаю…
– Нет, ты не понял меня. РЫЛЬЦЕВ ВСЕ-ТАКИ АРЕСТОВАН. То есть вне конъюнктурных связей, твоих знакомств и возможностей, он перед законом голенький. Как младенчик. И получается, что его судьбу в известном смысле способен решить только ты. Ты сейчас ему вроде судьи. Вот тебе и ответ на вопрос – заминаются ли дела…
– Какой же это ответ? Это опять же вопрос… – Я не могу отвести взгляд от фотографии «вояки».
Лицо у парнишки на старенькой фотографии такое, словно он удивлен чем-то неожиданным. Навечно удивлен.
– И уж судья из меня сейчас, как из грешника праведник…
– Скажи откровенно: если бы ты сам не был замешан во всей этой истории, помог бы Рыльцеву?
– Черт его знает… Нет, наверное, не помог бы.
– Значит, и речь не о нем, а о тебе… Знаешь, в человеческой природе есть такое свойство: мы боимся сделать какой-то шаг не потому, что он может укоротить жизнь, а лишь потому, что он может ее изменить.
– И какой же шаг ты предлагаешь мне сделать – пойти в ОБХСС? Посоветоваться с секретарем партбюро?
– Я ничего тебе не предлагаю, Гриша, – Игорь прикрывает веки. И вдруг я вижу, как он постарел; вижу его немощь, его пронзительную усталость,
– Я знаю только одно: ты, купивший краденый паркет, и те, кто купят украденные у тебя колеса от «Жигулей», – на одной доске, И тут не важно, что они, может быть, гроша честным путем не заработали, а ты пахал всю жизнь, как вол. Рыльцев уравнял вас. Устраивает тебя это равенство? Да? Нет?
Паралитик опять что-то мычит.
– Будешь уходить, позови нянечку. Спасибо, что пришел…
Дождь. Лужа взбухает под тяжелыми частыми каплями. Я – у телефона-автомата. Ищу монетку. Натыкаюсь на газету. Уже собираюсь отшвырнуть ее, но вдруг вспоминаю:
– Хе-хе… Куплю входную дверь… Ересь какая, – бормочу я.
– Так… 6-12-48… Наташу. Шесть… Один… Два… Хе-хе. Можно, добрый день, Наташу?
– Добрый вечер, это я, – голос хороший, спокойный и без бабьего жеманства.
– Вы… ну, объявление о входной двери?
– Я.
– Это шутка?
– Нет.
– У меня нет двери. Но если вы не шутите, я могу достать, только скажите, пожалуйста: для чего вам входная дверь?
Пи-пи-пи… Я обескураженно смотрю на телефонную трубку; снова начинаю рыться в карманах, нахожу еще одну монетку,
– Ладно. Я не спрашиваю, для чего вам дверь, – тороплюсь я сказать, страшась, что трубку повесят вновь. – Ладно. Один вопрос: она вам действительно нужна?
– Да.
– Адрес.
– Зачем?
– Но ведь вам нужна дверь?
