– Да он же живой!
Алексей подумал, что у девушки просто сдали нервы, что она упрямо не хочет верить в смерть, но заметил, как у Журавлева шевельнулись пальцы на руке. Уля уже во весь голос звала своего отца.
Доктор Захаров приказал санитарам срочно нести студента в операционную, а Барашков, пошатываясь, пошел рядом, требуя от начальника лазарета сделать все возможное.
– Понимаете, это же мой друг, – повторял он, точно это могло многое изменить.
Улин отец согласно кивал и заверял, что попытается. В этот момент подбежал Мельников. Серега ничего не знал и всех расспрашивал, что случилось. Барашков принялся рассказывать вновь, уже живее, вспоминая подробности. Мельников хмурился и качал головой.
– А Толик? Он будет жить? – вдруг перебил Серега, с надеждой посмотрев на Улю. – Твой отец его вылечит?
Ульяна растерялась, не зная, что ответить.
– Нам остается только молиться, – уверенно заявил Вениамин, считавшийся упертым материалистом.
Лиходедов понял буквально и принялся вслух читать то, что пришло на ум, – «Отче наш». Все затихли, повторяя про себя заученные с детства слова. После того как Алешка молитву прочел, друзья произнесли: «Аминь!» – и вновь замолчали. Каждый задумался о своем.
– Ну все, – Мельников поправил на плече винтовку, – пора Пичугу менять, он утром просил за него постоять.
Серега ушел, а чуть погодя на крыльце появился доктор Захаров, вытирая платком вспотевший лоб.
– Чуть не помер ваш друг. Обычно, насколько я знаю, с такими ранениями не живут. У него клиническая смерть была.
Ульяна бросилась на шею к отцу:
– Папочка, нас Боженька услыхал! Мы все молились за Анатоля!
Доктор только развел руками, всем видом подтверждая, что другого объяснения столь уникальный медицинский случай не имеет, и вручил Барашкову задевший журавлевское серце осколок.
– Вот, держите! Ну ладно, Уленька, пошли, больные ждать не могут.
Но, вспомнив, что Вениамин тоже ранен, спросил:
– Кто перевязывал? Пойдемте, я вас тоже осмотрю.
Оставшись один, Лиходедов растерянно оглянулся по сторонам. Вокруг все куда-то торопились, и только он не знал, куда податься. Словно позабыл о важном деле, и теперь никак не вспомнить, о каком именно.
«Пойду, Тихого проведаю», – решил он.
Коня Алексей недавно кормил, но сейчас подумал, что против небольшой прогулки тот возражать не станет.
Проезжая по станице, Лиходедов увидев двух офицеров, рассматривающих газету. Тут Алешка спохватился. Ведь в подсумке седла, завернутая в кусок холщовой ткани, давно дожидалась тетрадь покойного археолога! Как же он мог забыть! Проскакав версты две по степи в сторону Раздорской, юноша остановился, бросил шинель на землю у одинокого дерева, лег на живот и, подперев голову кулаками, принялся читать. Солнце приятно грело спину, а Тихий неторопливо щипал по соседству молодую траву.
