Для Лиходедова это был настоящий подарок судьбы. Теперь он мог видеть Ульяну постоянно, а девушка использовала каждую свободную минутку, чтобы заглянуть к своему герою. Она поила его чаем и пыталась подсовывать что-нибудь съестное. Алексей поначалу отчитывал ее за излишнюю заботу, за то, что отрывает от себя, но Ульяна упорно стояла на своем. Пришлось сдаться. Улиного чаю иногда перепадало и Мельникову с Пичугиным, и даже плененному Ценциперу.
Однажды в сумрачном коридоре Лиходедов встретил Пичугина. Алексей отметил, что тот медленно передвигает ноги, безвольно опустив голову. Подойдя ближе, Шурка всхлипнул.
– Шурка, что?
– Журавлева убили. И студентов почти всех. Барашков ранен…
Пичугин сорвал очки и ткнулся мокрым лицом в плечо друга.
– Как убили? – У Лиходедова подкосились ноги.
– Они все там, – Шурка неопределенно махнул рукой.
Оставив плачущего Пичугина на посту, Алексей и Уля побежали на улицу. Перед лазаретом стояли подводы с убитыми и ранеными партизанами. Вокруг суетились медики. Возле одной, прислонившись спиной к колесу, с папиросой в зубах сидел Барашков. Голова Вениамина была забинтована так, что повязка закрывала левый глаз.
– Не знаю, зачем курю, – устало сказал Вениамин, заметив подошедших друзей. – Просто увидел, как другие дымят, и попросил.
Студент снова замолчал, часто затягиваясь и пуская едкие клубы.
– Как же это? – растерянно спросил Лиходедов. Краем глаза он видел тело лежавшего поверх других Журавлева.
– Мы у Бурасовского рудника были. С ходу пошли на красных. Разбили их. Новочеркасский полк в атаку сам полковник Фицхелауров повел. Пробовали закрепиться, но части Семилетова опоздали. От северных поддержки не было. Красные очухались, и давай ломить. Так поперли, что наши на правом фланге драпанули. Нас в клещи взяли, ну и… – Барашков кивнул в сторону убитых. – Меня и Толика снарядом… Я жив, и, говорят, видеть буду, а он…
По правой щеке Вениамина покатилась слеза.
Алешка сжал Улину руку в своей, и они подошли к мертвым партизанам. Журавлев лежал на спине, ближе к краю подводы, и ноги его свисали. На гимнастерке под распахнутой шинелью расплылось кровавое пятно. Уля тихонько плакала, и Алешка чувствовал, что вот-вот разрыдается сам.
Подошли санитары. Двое пожилых мужчин из гражданских стали переносить тела с подводы на землю, укладывая рядком. Мертвые выглядели неестественно и сиротливо, словно жизнь бросила их, как кукушка своих птенцов.
Внезапно Ульяна нагнулась к Анатолию:
