Впоследствии Шурка Пичугин, находившийся в этот момент в соседнем помещении и все слышавший, утверждал, что никогда не наблюдал таких истерических припадков, который случился потом у полковника Гущина. Он визжал на высоких нотах о заговоре против законной донской власти, о проникших щупальцах красных шпионов, угрожая перевешать «во имя восстановления истины» всех запятнавших его честь и честь Походного атамана. В отличие от припадочного Гущина Федорин, выбегая за порог станичного правления, только нечленораздельно шипел, весь «дизентерийно-зеленый», как определил Шурка.
Больше в Заплавы никто из руководителей штаба Степного отряда не наезжал. Ограничивались приказами генерала Попова, передаваемыми с вестовыми или офицерами связи.
Дальнейшая ситуация складывалась следующим образом: пока Заплавская, а в дальнейшем Южная группа войск отбивалась от красноармейских наскоков у Новочеркасска, Северная группа под командованием генерала Семилетова разрабатывала собственную стратегию взятия донской столицы, постепенно ослабляя Южную группу отзывом частей на александро-грушевское направление.
Вскоре боевые действия против шахтерских отрядов показали цену такой стратегии.
После перевода на северное направление Новочеркасского полка атаки красных на основную позицию у Заплав и на кривянском направлении усилились. Ежедневный орудийный огонь приобрел совершенно другой характер – мощный и планомерный. Подошедшие из-под Тихорецка артиллерийские батареи буквально засыпали станицы снарядами.
– Хорошо хоть тепло стало, – успокаивал себя Мельников, сидя в траншее и делая очередную зарубку на прикладе винтовки.
– Ты винтовки считать должен, а не зарубки, – всерьез утверждал Шурка. – Возьми в среднем по двенадцать или по пятнадцать большевиков на приклад и считай… Ты ведь уже третью меняешь?
– А тех, что шашкой, куда? – Серега на минутку задумался. – На ножны, тяни их налево?
– Я же тебе говорю, возьми по пятнадцать. Зачем еще ножны портить?
– По-ортить! – передразнил Мельников. – Тоже мне, грамотей… А как же я разберу, кого, сколько и как?
Пичугин не сдавался:
– Можно подумать, тебя награждать собираются по отдельности за рубленых и стреляных.
– И за напуганных, – хихикнул Алешка. – А что, пятеро напуганных Пичугой за одного стрелянного Мельниковым, как?
Но Мельников вместо привычного гогота, которым он обычно встречал лиходедовские шутки, только слабо ухмыльнулся:
– А наградить бы не мешало. Вон, говорят, в Добрармии и нашивки в полках свои, и награды собственные, и звания присваивают. А у нас только пушки с позиций Походный забирает, в тряпки его душу. У Некрасова на всю армию две осталось!
