И все же того, чего каждую минуту ожидал полковник Смоляков, не случилось.
Ограничившись на первый раз общими язвительными замечаниями в адрес руководства Заплавской группы, ни генерал Попов, ни его начальник штаба полковник Федорин ни словом не обмолвились о донском золоте. Правда, Иван Александрович спиной чувствовал буравящие его взгляды, понимая, что оппоненты прощупывают ситуацию, не собираясь откладывать его дискредитацию (а заодно и всего штаба Донской армии) в долгий ящик.
Затишье длилось три дня, и только тринадцатого апреля Походный атаман решил посетить Заплавскую группировку. С самого утра казаки суетились, с нетерпением ожидая команды на построение. Генерал Попов сначала обошел выстроенные полки, поздоровался, а затем обратился к казакам с речью.
Попов немного побранил казаков за прошлое, поблагодарил за настоящее и призвал стойко бороться за жизнь и свободу. Но затем тот, кто однажды бросил уже соратников на произвол судьбы, перешел на офицерский вопрос.
Попов начал с того, что всех офицеров разделил на три категории. Первую, по его словам, составляли те, кто ушел с его отрядом в степи, кто честно выполнил свой долг и заслуживает звания офицера. Во вторую он соблаговолил зачислить тех, кто, как он выразился, искупил свою вину тем, что четвертого апреля ушел из Новочеркасска. В третью категорию он включил, назвав преступниками, оставшихся в Новочеркасске.
После такого непродуманного заявления в отношениях двух группировок образовалась трещина. Офицеры Донской армии считали себя оскорбленными, а казаки – обиженными за своих начальников. Последствия не заставили себя ждать – сразу после этого однофамилец Ивана Александровича генерал Смоляков сложил с себя полномочия командующего.
Окружение генерала Попова никак не рассчитывало на такую реакцию довольно лояльного пожилого руководителя, получив на его место решительно настроенного и любимого в войсках полковника Денисова. И, как следствие, начштабом – полковника Смолякова.
Вечером того же дня «по поручению Походного атамана» к Денисову и членам Временного Донского правительства прибыли полковники Федорин и Гущин. В присутствии самого Ивана Александровича они заявили, что по соображениям офицерской чести не могут продолжать боевое сотрудничество со штабом Южной группы, если его возглавит офицер, подозреваемый в хищении донского золотого запаса.
Объясняя ситуацию, Федорин был издевательски вежлив и просил у изумленных собравшихся прощения за «отвратительную миссию», с которой он был вынужден прибыть. Напомаженный Гущин, в отличие от своего коллеги не имевший официальной штабной должности, даже не собирался скрывать пренебрежительного отношения к мнению присутствующих. Он ограничился фразой: «Имейте в виду, мы вас предупредили».
