– А Женька Денисов куда подевался, не знаешь? Я его вечером не видел.
– Он с интендантами. Красные две тыщи винтовок бросили, часть неисправна. Вот и разбираются.
Алексей усмехнулся:
– Значит, Пичуга, не все так плохо? Может, и хорошие новости будут?
– Хорошие? Аксайцы выступили. Они с Южным отрядом возле Кизитеринки. Еще чуть-чуть, и Ростов наш.
– Ха, скажешь тоже – наш! В Ростове рабочих больше, чем у нас казаков. А еще у Сиверса матросня, латыши и мадьяры с немцами – бывшие пленные. А еще бронепоезда, броневики, артиллерии много, грузовиков…
– Извини, конечно, – Шурка поднес указательный палец к своему остренькому, в конопушках, носу и зачем-то погрозил им, – но как можно в одиночку расправиться с целой колонной автомобилей, я уже видел. Дело в голове, а не в количестве железного хлама.
– Ладно, сдаюсь, профессор, – Алешка поднял ладони вверх. – Я собирался спасибо тебе сказать за Улю. Да и вообще, ты у нас герой.
– Да, герой… – обидчиво надул губы Шурка. – Я ведь на аэроплане не летал, как некоторые!
Весть о поддержке казаков Аксайской станицы воодушевила восставших. Теперь Ростовский фронт был значительно усилен. К полудню третьего апреля сложилась следующая обстановка: на Южном направлении станичные дружины продвинулись далее станции Кизитеринка, находясь в пятнадцати верстах от Ростова. Полотно железной дороги разобрали, лишив бронепоезда красных возможности двигаться в сторону Новочеркасска. Основные силы большевиков находились в Нахичевани – ростовском рабочем пригороде. Время от времени они пытались произвести разведку боем, но эти вылазки легко пресекало ружейным огнем сторожевое-охранение из казаков Аксайской и Александровской станиц. По словам бежавших из Ростова жителей, большевики спешно вызывали подкрепление из Таганрога.
На северном направлении дружины раздорцев, заплавцев и новочеркассцев после непродолжительного боя овладели Каменоломней и, продолжая наступление, пытались захватить Александровск-Грушевский – оплот большевиков-шахтеров.
К вечеру, почувствовав, что обстановка на обоих фронтах стабилизировалась, Иван Александрович решил впервые за три дня отлучиться из штаба. Ему хотелось повидать дядю, помыться, побриться и нормально поесть.
Отсутствие полковника продолжалось не более двух с половиной часов. Но когда он вернулся в штаб, то пришел в полнейший ужас. Всех охватила паника. Офицеры торопливо разбирали бумаги, жгли документы, собирали имущество, укладывали телефонные аппараты. Происходила лихорадочная подготовка к бегству. Причиной неожиданной перемены послужило сообщение одного из чинов железнодорожной администрации станции Аксайская о том, что красные большими силами, при поддержке бронепоездов, повели наступление со стороны Нахичевани, опрокинули и рассеяли Южный отряд. Проверить сообщение не представлялось возможным – станция больше не отвечала.
