– Не, Федор, легче сюды шахтеров из Макеевки перебросить, чем грушевских в Ростов отправить. Давай я товарищам отпишу, мабуть, макеевский комитет нас поддержит. Тилько швыдче трэба. Казачки могут на город двинуть.
– В том и дело, Микола, шо на город. На Александро-Грушевский они не попрут – силы не те. А вашим-то сюда пешком дуть всего ничего. Ты в своем комитете пошукай верных товарищей, а я в долгу не останусь – каждому за голос по вагону реквизиций дам. Опять же, оружием и провиантом братьям-шахтерам подмогну.
– Добро. Пошукаю, киль так.
– Вот це дило. Поправляйся. Нехай к твоей персоне санитарку пожопастей приставят.
Рябов рассмеялся и чиркнул спичкой, видимо, прикуривая. Вскоре едкий дым наполнил перевязочную и пополз из дверных щелей, проникая в моечную. Горелый дух нискосортного табака затеребил ноздри. Уля, плохо переносившая запах курева, зажала лицо ладонями, сдерживаясь, чтобы не чихнуть.
Она уже не слышала, о чем говорили в соседнем помещении, изо всех сил пытаясь не выдать себя. Но у нее не получилось. Чихая в ладошку, девушка повела локтем, и жестяная шайка, стоявшая рядом на полке, громыхнула, как оркестровые литавры.
– Кто тута? – крикнул помощник комиссара, с револьвером в руке врываясь в моечную.
Увидев обомлевшую от страха Улю, он схватил девушку за косу и пригнул к полу:
– Подслушивала, тварь?! Кто такая? Кто послал? Говори, сука!
От боли у девушки потемнело в глазах.
Намотав косу Ули на руку, Рябов таскал ее, полусогнутую, по моечной, дергая и тыча в спину дулом нагана. Курсистка растерялась, обомлев от животного ужаса. Из горла вырывались только прерывистые всхлипы. Наконец, собрав силы, Ульяна заголосила:
– Не бейте, дяденька комиссар! Я нечаянно тут! Воду носила-а! Я ваших слов не поняла-а! Пожалейте!
Разглядев, что перед ним девчонка-санитарка, Рябов отпустил косу и взяв жертву сзади за шею, повернул лицом к окну.
– Смазливая сучонка!
– Это лекаря дочка, – тронул чекиста за плечо Шайтенко. – Не калечь. Она перевязки справно робит.
В комнату ввалились прибежавшие на крик кожанки.
– Возьмите ее, – приказал Рябов, – после допросим.
– Не трэба, товарищ помкомиссара, – шахтер был настроен более миролюбиво. – Дивчина воду носила – вон и ведро.
Он шагнул вперед и поморщился от кольнувшей в руке боли.
– Отвечай, чего слыхала?
На Улино счастье, у стены стояло только что принесенное кем-то полное ведро с водой. Рябов сунул палец в воду:
– Студеная. Согреться не успела.
